– Уверен.
– Значит, такая ваша мужская судьба, – рассмеялась девушка. – Терпеть нашу женскую крутость.
– Ты вся в мать. Я от нее так же в свое время натерпелся, – улыбнулся отец, вспоминая прошлое.
– Да ладно. Мамочка самый настоящий ангел. Так что тебе еще повезло с ней.
– Не спорю. Не будь у меня ее, не было бы у меня и тебя, моей красавицы, – отец оторвал взгляд от дороги и взглянул на дочь.
– Да ладно тебе, пап, – отмахнулась Джессика. В глазах девушки заплясал огонек, а на сомкнутых губах заиграла лукавая улыбка. – Не такая уж я и красавица.
Отец ничего не сказал, только уголки губ дрогнули в мягкой улыбке.
– Кстати, ты знаешь, что Энтони собирался меня спровадить, пока мы ждали тебя у входа в клуб?
– Правда? А почему ты не уехал? Ты не доверяешь Энтони?
– Не то чтобы не доверяю. Просто, как бы тебе это сказать, отцы, у которых дочери, да еще такие красавицы как ты, часто не готовы к тому, что наступает минута, когда в жизни их дочерей помимо отца появляется другой мужчина.
– Значит, ты меня ревнуешь? – рассмеялась Джессика.
– Ну, знаешь, все же не так, как твою маму к другим мужчинам, – рассмеялся отец и после небольшой паузы добавил. – Думаю, даже больше.
– Ах, вот как, – Дэниелу опять пришлось сползти на сидение, когда Джессика оглянулась, чтобы посмотреть на черный «», следовавший за ними. – Слышал бы это Энтони. Оказывается, в твоем лице у него есть очень сильный конкурент на обладание моими чувствами.
– О, думаю, он это знает или хотя бы чувствует. Ты забыла? Мы, мужики, ужасные собственники, конкурентов за милю чуем… Он думал, что ты поедешь назад с ним, но ты поехала со мной. Думаю, он расстроился. Вместе с поражением от твоего четвероногого друга он получил еще одно поражение – от меня. Два ноль не в его пользу. Наверное, у Энтони сегодня невезучий день, – смех заполнил салон машины, вылетел через окно и растворился в дорожном шуме.
– Знаешь, пап. Вы, мужчины, не только ужасные собственники, но и ужаснейшие соперники. Дай вам волю, вы бы давно друг другу шишки понаставляли.
– Что есть, то есть, милая. Но все же я Энтони не соперник.
– Неужели ты так быстро сдаешься? – Джессика надула губки и стрельнула в отца глазами.
– Нам, отцам, от природы свойственно капитулировать перед теми, кого выбирает сердце наших дочерей. Как бы мы ни хотели, но всегда останемся на вторых ролях. Такова жизнь, и так, наверное, должно быть. А вообще Энтони мне нравится. Думаю, он достойная тебя кандидатура.
– И в чем его достойность заключается?
– Ну-у-у, он красивый. К тому же, как погляжу, не дурак. Учится в Оксфорде. Скоро получит отличную профессию и…
– И у него богатые родители. Так? – Джессика посмотрела на отца и улыбнулась улыбкой, призванной разоружить даже самых вооруженных мужчин.
– Почему сразу – богатые родители? Хотя, что греха таить. Конечно, это важно. Как-никак и мы с тобой того же поля ягодки. И так должно быть. Голубую кровь нельзя чернить. И хотя у нас не голубая кровь, тем не менее, мы должны выбирать соответствующую для себя пару, из нашего круга, так сказать.
– Пап, – Джессика повернула голову и взглянула на отца. Тонкие бороздки морщин избороздили красивый лоб девушки, отчего она казалась повзрослевшей на несколько лет. – А если бы я полюбила человека не из нашего круга? Что бы ты тогда сказал?
– А ты что, уже полюбила человека не из нашего круга? – хитрая улыбка появилась на лице отца.
– Пап, прекрати. Я просто спросила, что если бы.
– Ну, если бы ты полюбила молодого человека не из нашего круга… – взгляд отца заскользил по дороге к горизонту, туда, где, словно из-под земли вырастали башни и высотки большого города, – … тогда я бы подошел к молодому человеку не из нашего круга, отвел бы его в сторонку и… – на лице Джессики появился испуг, – … сказал бы ему, – продолжил отец, заметив выражение лица дочери: «Если ты не оправдаешь надежд моей малышки, я собственноручно оторву тебе голову». – Знаешь, Джесси, для отца, как и матери, нет ничего более желанного, чем видеть счастье на лице своего ребенка. А с кем будет разделено это счастье, это не так уж и важно. Уважать выбор своего ребенка – обязанность каждого любящего родителя.
– Пап, я даже не сомневалась, что ты так скажешь, – на лице Джессики засияла улыбка. – Я люблю тебя.
– И я тебя, милая. И я тебя, – отец протянул руку и положил на ладонь дочери, лежавшую на соседнем сиденье.
Какое-то время в салоне машины царила тишина, прерываемая ворчанием работающего двигателя. Отец Джессики смотрел на дорогу. Рука его по-прежнему сжимала ладонь дочери. Джессика же скользила взглядом по полям, проносившимся за окном, видимо что-то обдумывая. Затем девушка отвернулась от окна, посмотрела на отца и осторожно спросила:
– Пап, ты, правда, оторвал бы за меня голову моему парню?
– Конечно, – кивнул отец и со всей присущей ему серьезностью добавил. – Насчет этого можешь даже не сомневаться.
– Не буду, – улыбнулась девушка и вновь устремила взгляд за окно.
Остаток пути прошел в молчании. Дэниел свернулся калачиком на коленях Джессики и слушал разговор отца с дочерью, когда же они умолкли, он принялся размышлять о своей дальнейшей судьбе. Странное дело, но он совсем был не против того, чтобы пожить какое-то время у Джессики. О том, чтобы поселиться у нее навсегда, Дэниел не думал, уж слишком длинным казался ему жизненный отрезок, чтобы заглядывать так далеко в будущее. Думал он о другом, о том, что заставило его молчаливо согласиться на столь коренные изменения в своей жизни и вновь вернуться к людям. Ведь не захоти он этого, вряд ли кто смог бы его удержать насильно. И теперь Дэниел размышлял, что послужило причиной для смены его убеждений. Повлияла на него так Джессика, или он просто-напросто устал от тягот жизни в одиночестве и использовал подвернувшийся случай, как возможность избежать в дальнейшем одиночества.
Дэниел поднял голову и посмотрел на Джессику. Когда он опустил голову, был твердо уверен, что в принятии им решения вернуться к людям не было одной причины. С некоторым сожалением Дэниел осознал, что ему нравиться Джессика. Она понравилась ему еще тогда, в магазинчике. Удивительно, но она сама с ним заговорила, а он, прикрывшись подошедшим автобусом, убежал, убежал как последний трус. Испугался еще одного отказа, новой пощечины и новых унижений.
Дэниел свесил голову со своих лап на обнаженную ногу Джессике. Какой теплой оказалась нога девушки, какой нежной была ее кожа, будто поцелуй теплого ветра среди холодной зимы. Дэниел потянул носом, вдыхая запах ее тела. Нет, он нисколько не жалел о том, что сейчас находится на пути к дому Джессики. И знал, что не пожалеет. Пока у него есть возможность вдыхать запах ее тела, касаться ее нежной кожи и видеть красоту ее глаз, – для сожалений нет места.
