Они оставили позади еще несколько домов, в витринах которых, словно игрушки в магазинах, красовались путаны. Эрик рассматривал их на расстоянии, не приближаясь к витрине. Наконец, приняв решение, развернулся и зашагал по улице.
– Идемте, – махнул он рукой Йорису. – Лучшие девушки появляются здесь только ближе к ночи… Я знаю одну путану. Работает здесь неподалеку. В прошлом пользовался ее услугами.
– Не все ли равно, с какой девушкой заниматься сексом? – поинтересовался старик у Эрика, пока они шли по узкой улочке, зажатой с одной стороны разноцветной стеной из домов, с другой – тонкой полоской канала.
– Когда-то, когда был моложе, было все равно. Было неважно, с кем спать, главное – удовлетворить сексуальный голод. Сейчас стал более разборчив.
– Судя по девушке, которую мы видели вчера, тебе нравятся девушки среднего роста, стройные, худощавые, ухоженные, красивые на лицо. Так?
– Верно, – кивнул Эрик, улыбнувшись. – А еще не люблю девушек с короткими волосами и очень большой грудью, как и тех, у кого небольшая грудь. Глаз радуется, когда есть на что посмотреть.
– Когда есть на что посмотреть, что потрогать, – на лицо старика скользнула мягкая полуулыбка, взгляд устремился к молодому человеку, шагавшему рядом.
– Конечно. Именно так. Когда есть, на что посмотреть и есть, что потрогать… Мы пришли… Нам сегодня везет. Моя знакомая путана сегодня работает, – Эрик устремил взгляд вперед, кивнул на серое здание, расположившееся между двумя белыми. – Что вы скажете об этой девушке? Вон в окне, с журналом в руках.
Йорис посмотрел в указанном направлении. В одном из окон здания заметил девушку, сидевшую на стуле и листавшую со скучающим видом журнал. Длинные светлые волосы девушки волнами ниспадали на ее обнаженные плечи. Высокая, среднего размера грудь выглядывала из-под тонкой полоски красного бюстгальтера. Такого же цвета трусики красовались на бедрах. Правильные черты лица делали девушку не просто симпатичной, а красивой. Да и фигура у нее была на зависть другим: тонкая талия, плоский животик, ни грамма лишнего жира на бедрах. Было заметно, что девушка следила за своей внешностью. Быть может, даже посещала фитнес-центр. Она могла бы быть моделью, если бы не была той, кем была – представительницей древнейшей профессии.
– Скажу, что она довольно-таки красива – и лицом, и фигурой. В такую легко влюбиться, но тяжело забыть. Но я вижу красоту ее внешнего мира и ничего не могу сказать о красоте мира внутреннего. Если он так же красив, как и внешний, то… – Йорис улыбнулся, – …я советовал бы тебе познать его. Возможно, он понравится тебе настолько, что ты не захочешь променять его ни на один другой. Как я некогда.
– Йорис, вы думаете, у путаны может быть красивым внутренний мир? У женщины, продающей свое тело за деньги? У порочной женщины?
– Конечно, Эрик. Красота внутреннего мира женщины не зависит от того, как она зарабатывает на жизнь. Ты мыслишь общественными предрассудками, мой друг, поэтому для тебя люди делятся на хороших и плохих. Если человек занимается чем-то, что осуждается обществом, значит, он плохой. Если его деятельность соответствует общественным нормам морали, он праведник и обязательно попадет в рай, – Йорис рассмеялся. – Брось, мой друг. Если ты будешь жить чужими ценностями, тебе не суждено узнать о собственных, истинных лично для тебя. Порочность человеческой натуры – не более чем один из критериев, принятых в обществе для деления людей на хороших и плохих. Человек, который занимается сексом за деньги, считается порочным. Тот же, кто это делает только ради удовольствия – не вызывает у общественности каких-либо серьезных нареканий, при условии, что это не афишируется и не пропагандируется. Почему так? Почему быть писателем или ученым хорошо, а быть проституткой или даже вот стриптизером – плохо? Неужели только из-за того, что деятельность связана с сексом? Но ведь это глупо. Глупо осуждать то, что является неотъемлемой частью человеческой жизни. И, тем не менее, секс, несмотря на то, что им занимается каждый, и более того, он причина нашего, человеческого появления на этой планете, негласно, а когда и гласно обществом осуждается. Когда-то я также полагал, что секс – это что-то пагубное, порочное и даже мерзкое, и, тем не менее, продолжал им заниматься. Возможно, потому, что не знал о том, что секс может быть чем-то большим, чем банальным спариванием идущих на поводу у своей похоти самца и самки. В действительности, он и есть нечто большее, но люди не знают об этом, так как большей частью движимы животными инстинктами.
– Никогда не думал, что секс – это больше, чем сунул-высунул и доволен, – Эрик хмыкнул.
– Это действительно больше, чем сунул-высунул, – печальная улыбка появилась на лице старика. – По крайней мере, для человеческих существ, коими мы с тобой являемся… Ладно. Об этом мы поговорим с тобой как-то в другой раз, сейчас же, давай сделаем то, для чего мы сюда пришли. Как зовут твою подругу? – Йорис кивнул на девушку, продолжавшую листать журнал.
– Не знаю, – Эрик пожал плечами. – Вы думаете, я интересуюсь именами путан, с которыми сплю? Нет. У меня как-то не возникает желания знакомиться с ними ближе, водить в рестораны или строить отношения. Поэтому не вижу смысла спрашивать их имена. Встретились, перепихнулись, расстались. Ни имен, ни телефонных номеров. Никаких обязательств, никаких условий. Правда, с этой… – Эрик кивнул на окно… – одним разом не ограничилось. Раза два к ней захаживал. Но толком никогда даже не разговаривали. Только «привет», «как дела?». Так проще жить, – Эрик осклабился. – Для меня.
Старик кивнул. Откуда ни возьмись налетел холодный ветер, дернул за полы пальто, потрепал штанину, взъерошил волосы на голове. Вверху зарокотало. Старик запрокинул голову. По небу ползла серая, откормленная точно на убой туча.
– И снова дождь, – пробормотал Йорис, повернул голову к Эрику и сказал:
– Что ж. Тогда пошли познакомимся. Быть может, услугами этой девушки тебе придется воспользоваться неоднократно.
Сопровождаемые гулкими раскатами грома, они направились к витрине, где, словно выставленная на продажу, сидела белокурая девушка и листала журнал.
Глава 3
Йорис сидел, притаившись серой мышкой на стуле в углу небольшой комнаты, в доме на одной из улиц в районе Красных фонарей, и наблюдал за тем, что происходило на кровати в нескольких метрах от него. В комнате царил полумрак. Занавешенные шторами окна не пропускали дневной свет, и лишь маленький ночник, горевший на стене над кроватью, не позволял тьме стать здесь полноправной хозяйкой.
Комната была небольшой, но уютной. Напротив старика подпирала белую как снег стену деревянная кровать – широкая, низкая, со спинкой, выполненной в виде арки и изрезанной узорами. Рядом, со стороны окна, стояла тумбочка, на которой старик заметил пустую цветочную вазу. По левую сторону от Йориса прислонился к стене журнальный столик. Парочка стульев, одно из которых занимал старик, и высокий платяной шкаф стояли тут же, на расстоянии не далее двух метров от него. Интерьер комнаты был выполнен в красном цвете: красные плотные шторы на окнах, красные сидушки у стульев, красные подушки на кровати, и даже напольные вазы, что стояли у окна, краснели ручками и горлышком. В комнате, как и в квартире в целом, было не только уютно, но и чисто. Ни бумажки на полу, ни видимой глазу пылинки. И только сладкий аромат иланг-иланга
[5]
разносился по квартире.
