Вот я и думаю – не обуяла ли рыбину любовная лихорадка. В таком состоянии всякая живность последнего ума лишается, только бы соединиться любой ценой. Мы привыкли считать: если холоднокровные, значит, и страстей не ведают. А температура здесь ни при чем. Это вам не грипп и не ангина, а продолжение рода. По такому случаю не только в ведро полезешь.
Но у меня свои заботы.
Заглянул я в колодец – темно. В нем и при ярком солнце не больно чего увидишь, а дело-то ранним утром было. Кручусь вокруг сруба, неужели, думаю, с концами ушел. Это я теперь о любовной лихорадке рассуждаю, а там и самого залихорадило.
Грибы, конечно, побоку. Не до баловства. Первое, что я сделал в этом полуприпадочном состоянии, – побежал искать лягушек для наживки. За огородами болотце плесневело, туда и почесал. Устряпался, как свинья, но добыл. Жирнющая лягва попалась. Я вообще-то их терпеть не могу, да здесь уж не до брезгливости. Насадил ее на тройник и сижу со спиннингом у колодца. Жду.
А тут и бабулька, хозяйка моя, проснулась. Вышла воды набрать. Я-то забыл принести. Глянула на меня и спрашивает своим ласковым голоском:
– Что же ты здесь делаешь, Ленечка?
Я ей все подробненько объяснил – как угря из рук выпустил, как лягушку в болоте ловил, и, конечно же, пообещал к обеду жареной рыбкой угостить.
А она:
– Ладно, – говорит, – может, и впрямь поймаешь.
Успокоила. И ушла.
Возвратилась не одна. Специалиста по линям за собой притащила. Видно, решила, что один не справлюсь, а старикан для них – авторитет. Ну, думаю, теперь подсказками замучит.
– Клюет? – спрашивает он шепотом.
И тут я догадался, почему угорь до сих пор не взял. Рыба-то ночная, а уже давно рассвело, значит надо дверцы у колодца закрыть, чтобы там темно было. Ну и закрыл быстренько.
– А это зачем? – спрашивает старикан.
Я объяснил. В отличие от него, я за монополию не держусь. Тем более что угорь в единственном экземпляре. Я его первый увидел, я его и поймаю.
– Конечно, конечно, – соглашается старикан, вроде даже успокаивает меня. И, главное, близко не подходит, дистанцию держит, словно чего-то боится.
И тут я понял – они же меня за психа принимают! Да и мудрено ли, сами посудите: сидит мужик, перепачканный в болотной тине, и ловит рыбу в колодце – что можно подумать, глядя на него? Только одно – крыша поехала.
Понял я это, и зло меня разобрало. Ах так, думаю, сейчас я вам покажу, какими настоящие психи бывают. И на полном серьезе предлагаю старикану обмен: он мне – озеро с линями, а я ему – колодец с угрем.
А он ехидненько так улыбнулся, ему же и перед спутницей надо выставиться, подмигнул ей и говорит:
– Что же ты чужим колодцем распоряжаешься?
Вижу, осмелел. Продолжаю дальше. Не хочешь, не надо, тогда помоги, принеси слабительного или какого-нибудь другого лекарства от глистов. И неплохо у меня получилось, вопросец прозвучал и с напором, и с капризинкой, короче, дал понять, что я не очень тихо помешанный, могу и в буйство впасть.
Переглянулись. Дошло. На ехидные вопросики уже не отваживаются. Выжидают.
Я бы и сам, окажись на их месте, призадумался. Ни психушки, ни милиции поблизости нет. А поди узнай, что у шизанутого на уме. Чего доброго и деревню спалить может.
Другой бы и отбой заиграл, а у меня натура – сами знаете: тормоза не всегда вовремя срабатывают, если в азарт войду.
Неси, говорю, быстрее, я лекарство выпью, выгоню глистов наружу, а потом их на крючок, и в колодец, чтобы угорь понадежнее схватил.
Бабулька, услышав такое, побледнела, консультанта под руку и молча тянет к дороге. Тот для вида упирается, да ножонки-то выдают, уносят от беды подальше.
Тогда уже и я перепугался, как бы бабульке дурно не стало. Пошутил, говорю, не собираюсь я глистами колодец травить и с ума сходить тоже не собираюсь.
Еле убедил. Вроде поверили, только хозяюшка моя до самой ночи в огороде провозилась, чтобы колодец в поле зрения держать, и старикан поблизости патрулировал.
А угорь все-таки в колодце оставался. И решил я пройтись на другой день по ручьям, добыть живцов, а уж потом выбрать подходящий момент для завершения дела.
Перед сном выглянул на улицу – бабулька со стариканом у колодца разговаривают. Ладно, думаю, караульте, а я пошел смотреть сны. Но не спалось. Часа два промаялся. Только задремал, и вдруг… визг, да такой перепуганный, аж у самого внутри похолодело. Выскочил в одних плавках. Гляжу, девчушка к забору прижалась и верещит, а в трех шагах от нее парень с дрыном в руках. Я к нему.
А он:
– Осторожней, змея здесь! – и тычет дрыном в траву.
Соображаете?
Ушел мой угоречек. Добился все-таки своего. А мне оставалось утереться и пожелать ему счастливого пути до Саргассова моря.
Но вот вам еще загадка: единственная влюбленная пара во всей деревне, а колодцев пятнадцать штук, и выбрали именно этот. Приложилась девчушка к ведерку, а наш красавец и ткнулся в ее курносый носик. Напугал, конечно, так ведь не до смерти. Зато одни влюбленные помогли другому добраться до места свидания.
Может, сама богиня любви послала их на выручку?
Кстати, и старикан после этого случая к бабульке в гости зачастил. А что – любви все возрасты покорны, это вы и без меня знаете.
Божья коровка
Ладно уж, расскажу и про это. Только придется обойтись без имен и фамилий, а все остальное – дело прошлое, уже не секрет.
Парень один с работы поехал за границу по туристической путевке. Жена спровадила. Обновку импортную, видите ли, захотелось. Нашла кого послать. Он, кроме болотных сапог и домашних тапочек, ни в чем не разбирался. Женщинам рисковать не впервой, и ошибаться – тоже.
Список покупок он еще по дороге потерял, так что времени за границей у него было выше крыши.
Ходит.
Глазеет.
Радуется.
Пока экскурсанты магазины штурмуют, он пивко попивает. Но в меру. Он хоть и на меже не сечен, а все равно понимает, что за границей – не дома, четвертак до получки не дадут ни чужие, ни свои. Так что, когда увидел телескопическое удилище, в заначке кое-что имелось.
Купил – опробовать не терпится.
К случаю и экскурсия в деревню подвернулась, а там речка. Народец в сельпо, а он на берег. По пути на картофельное поле заглянул, а там иностранцы. Испугался скандала – им же не объяснишь, что червяков хотел накопать, наверняка подумают, что русские настолько отощали, что за границу картошку воровать ездят. Хотел было поворачивать, да видит – по ботве букашки ползают. Присмотрелся, а это божьи коровки, разве что окраска немного другая и чуток покрупнее. Ну а если насекомое божье, решил он, значит, ничье. Насобирал в коробок и быстренько к реке.
