Ходил по поселку пацан, героем, можно сказать, ходил, а уйти как подобает герою не смог. Неужели и правда от породы никуда не денешься?
Первый лагерь
Не переживайте, я не о том, о котором вы подумали. Лагерей в России предостаточно, на любой вкус: пионерские, спортивные и так далее… до лагерей строгого режима. Я – про лагерь труда и отдыха – в моем детстве и такие имели место. Придумали их для школьников, вышедших из пионерского возраста. Кстати, не совсем добровольные. Без медицинской справки не увильнешь. Да я, собственно, и не переживал – все веселее, чем дома.
Объявили о лагере в конце мая. Велено было явиться в школу всем, кто перешел в девятый класс, и даже тем, кого на осень оставили.
Собрались. Училка ботаники принесла две стопки спортивной формы: в одной – черные трусы, в другой – красные футболки. Если лагерем обозвали, значит, и одеты должны быть одинаково. Форма выгореть успела, полинять от стирок, но не на парад же отправляли. Повезли нас в село Шелдомеж. Можно сказать, что рядом с домом. Если по узкоколейке – километров шесть, а тропою через лес и четырех не будет. В тот самый Шелдомеж, возле которого войско Батыя остановили. Учитель истории называл его в три слова – ШЕЛ ДО МЕЖИ – до той самой межи, на которой татар остановили. Он много чего рассказывал и про польское нашествие, и про французское, и про немецкое, но те до наших болот не добрались, а с татарами нам повезло, благодаря им поселок и к Бородину можно приравнять или к Курской дуге. Однако с нами была училка ботаники, про Батыя она ничего не знала и толковала про турнепс, объясняла, что в ста килограммах турнепса содержится восемьдесят килограммов кормовых единиц. Внушительные цифры должны были помочь осознать всю серьезность доверенного нам дела. Я спросил у нее, что такое кормовая единица. Без всякой подначки поинтересовался, а училка разозлилась, заорала, что в угол поставит. Наверное, сама не знала. Рядом с ней деревенская бригадирша была, бойкая тетенька. Увидела, что учительница растерялась, сразу поспешила на помощь. Зачем, мол, в угол, ретивому коню тот же корм, а работы вдвое, и ему двойную норму назначим, если он такой любопытный, помашет тяпкой, пока другие обедают, авось и сам поймет.
На первом же построении Юрка Батурин опозорился. Вышел в футболке с вытачками на груди. Видимо, какая-то второгодница из прошлой смены под фигуру подгоняла. Пацаны-то и внимания не обратили, а девчонки сразу на смех подняли. Бедняга разозлился, футболку с себя сорвал и убежал за рубашкой. Возвратился, даже дотронуться до нее брезгует. Валялась, пока Танька Савощева не подняла и не отнесла училке. Запасной формы не нашлось, так и проходил до конца срока в своей рубахе.
Танька в нашем классе самой примерной была, каждый год на Доску почета вешали. Учителя хвалили, а пацаны не замечали, как тогда говорили – не бегали за ней. Не то чтобы страшная была, но какая-то слишком положительная и неинтересная.
Поселили нас в деревенской начальной школе. Мальчики в одном классе, девочки – в другом. В восемь утра подъем, зарядка, водные процедуры, завтрак и с мотыгами на плечах – в поле. Строем, но петь не заставляли. Уже хорошо.
Прополка турнепса большого ума не требует. Надо выдергать осот и прочую вредную растительность вокруг него и взрыхлить землю. Сорняки дергаются руками, почва взрыхляется мотыгами. Ума не надо, а без терпения не обойтись. Нудное занятие. Впрочем, как любой крестьянский труд. Это в книжках школьники с удовольствием помогают взрослым, а в жизни – не очень. Лично я на домашний огород без долгих напоминаний не заходил. Но ватагой все-таки веселее. Над кем-то подшутить можно, в кого-то чахлой турнепсиной кинуть.
Работали по четыре часа. Свободного времени хватало. Чаще всего подобные десанты начинаются со стычек с местной шпаной. Но здесь обошлось. Деревенские парнишки после седьмого класса в ремеслухи подались. Осталось двое ребят нашего возраста, но учились они в параллельном классе, так что доказывать, кто в деревне хозяин, смысла не было. И питерских, которые на лето к бабкам приезжают, тоже не густо, всего трое. Один, кстати, рядом со школой жил, прыщавый и гундосый студент-первокурсник, но знаться с нами считал ниже своего достоинства. И бабка у него вредная, в первый же день заявила, что если кто из наших заберется в ее сад, она сразу же напишет в районо.
На четвертый или пятый день Танька встала на соседний со мной рядок. Ну, встала и ладно, я и внимание не сразу обратил. Потом смотрю, обогнала. Попка перед глазами мелькает. Попка-то меня не смутила, пацан еще. А то, что обогнала, – заело. Добавляю оборотов. Реже – руками, чаще – тяпкой. Не жалею ни сорняков, ни турнепса. Поравнялись. Идем ноздря в ноздрю. Пытаюсь обойти, а она не сдается. Тянется из последних сил. Только откуда отличнице силенок взять. Нет, думаю, плевать на самолюбие, а то рухнет между рядками, придется скорую помощь оказывать. Притормозил. Так она снова вперед выкарабкалась. Не только в школе, но и в поле в передовики рвется. Такие игры не по мне. Пусть зарабатывает очередную похвальную грамоту. Иная похвала смешнее, чем хула. А она оторвалась метров на пять и ни с того ни с сего перешла на мой рядок, развернулась и начала дергать мой осот. Это называлось «взять на буксир». Продвигаемся навстречу. Встретились. Я с тяпкой стою, она на корточках передо мной. Вырез у майки отвис. Округлости ее вижу. В голове и туман, и пожар одновременно. Испугался, что заметит мой нечаянный интерес, отвернулся, а она вроде как и не догадалась, щебечет про хорошую погоду и злых комаров по вечерам. Чую, неспроста все это. Может, влюбилась, думаю. Спроси меня раньше, какого цвета у нее волосы, я бы и не ответил. Серенькая вся, без оттенков. А тут присмотрелся украдкой и увидел, чего раньше не замечал. Очень даже симпатичная девчонка. Глазищи большие, синие и ямочки на щеках, когда улыбается.
Заканчивали свои борозды уже без соревнования, не спеша, за разговорами.
И вечером встретились, вроде случайно. Вышел прогуляться, вижу, она стоит, как из-под земли передо мной выросла. Пошли рядом. Ни у меня, ни у нее попадаться одноклассникам на глаза никакого желания. Но деревня-то маленькая. Куда ни ткнись, везде на виду. Танька свернула в сторону кладбища. Подошли к церкви. Она спрашивает, был ли я внутри. А как же без меня, год назад успел разведать.
Был, говорю, и еще раз думаю слазить. В общем-то, я не собирался, но для форсу чего не сболтнешь.
– А меня можешь туда взять? – спрашивает.
Голосок от волнения дрожит, и побледнела от страха. Сама попросилась. А для меня ловкость и геройство свое показать – удобнее случая не придумаешь.
Окна в церкви высоко над землей. Отыскал, в котором прутья решетки отогнуты, но без подставки было не забраться. Порыскал по кладбищу. Нашел упавший крест на заброшенной могиле, их там больше половины заброшенных, а если бы не нашел, я бы и не упавший выкорчевал. Теперь-то понимаю, что нехорошо это, но в те годы деревенские кладбища были заросшими и запущенными, их чуть ли не в свалки превратили. Так что безо всяких угрызений совести и страха перед грехом притащил крест и приставил к стене, как лесенку. Спрыгивать из окна внутрь тоже высоковато было. Объяснил Таньке, что залезу первым, а потом помогу ей спуститься. Велел смотреть и запоминать, как забираюсь, а потом тем же способом за мной.
