Боль. Тяжесть. Распирает голову.
Там маленькое землетрясение. Пропасть, отсекшая мое прошлое,
выворачивается наизнанку, вздымается горой.
Как больно…
Слишком много слов. Новых слов. Слишком много памяти.
Я – не Никки Ример!
Я – Петр Хрумов!
Концлагерь можно назвать санаторием, но разве это что-то
изменит?
– По местам, мразь! – прохрипел я.
Люди шарахнулись от стола. К койкам, к сомнительной
привычности отведенных им мест. Даже троица, попытавшаяся вступиться за Клея,
заковыляла прочь.
– Убрать его!
Двое послушно оттащили бывшего Наставника на койку.
– Врач… есть? – уже тише спросил я. Один из заключенных
нерешительно поднял руку. – Займись… им.
Я сел у стены, закрывая лицо руками.
Слишком много новых слов. Слишком быстрый переход. Дед,
школа, училище, фирма, Хикси, счетчик, Данилов, алари…
Я ведь убивал их по-настоящему!
– Все должно выглядеть достоверно, – сказал командующий
красно-фиолетовой эскадры Алари. – Ты будешь драться и убивать нас. Мы тоже
постараемся убить тебя. Но твои шансы велики. Никто из нас не наденет
бронекостюм. Десантники будут удалены с территории флагмана. Тебе придется
пройти сквозь заслоны из пилотов и техников. Они не владеют приемами близкого
боя.
– Я не хочу, – сказал я черной мыши.
– Никто не хочет умирать. Это закон жизни. Но порой
приходится забывать все законы…
Голова раскалывалась от боли. Сердце замедляло свой бег.
Куалькуа!
Да…
Почему я был так беспощаден?
Временно активировались центры агрессии. Необходимое условие
для боя.
– Ник Ример, я хотел бы обратиться к вам…
Я открыл глаза. Слова не сразу обрели смысл. Я только учился
думать на двух языках сразу. Агард Тараи стоял передо мной. Некрасивый мрачный
коротышка с усыпанной лишаями головой. Свою вязаную шапочку он стянул и комкал
сейчас в руке.
– Говори, – сказал я.
– Пациенты шестого барака санатория «Свежий ветер» ждут
ваших распоряжений. Прошло уже двадцать минут, Ник Ример.
По земным меркам ему было лет пятьдесят. Здесь другие годы,
но срок жизни немногим больше…
Я посмотрел на людей, застывших у своих коек. Бледный
паренек всхлипывал, потирая голову. Клей лежал, его левая рука была обнажена и
обмотана прозрачной тканью. А он помоложе Тараи, ему сорок – сорок пять…
– Что с ним? – спросил я.
– Перелом и вывих плеча. Завтра Клею будет трудно работать.
– Пусть отдыхает, – прошептал я.
Агард поглядел на меня с молчаливым удивлением. Замялся.
– А остальные?
– Всем спать, – велел я. – Утром людям приходят более
правильные мысли, чем вечером.
Дьявол! Надо же, как исковеркалась пословица, пройдя сквозь
сито их языка!
Зато обрела некую непривычную глубокомысленность. И форму
приказа – не отводя от меня глаз, люди стали укладываться.
– Хорошо, Ник Ример.
– Зови меня Ник, – попросил я.
Агард пристально всматривался в мое лицо.
– Если это тебя не раздражает, – добавил я.
– Нет, пожалуй… Ник.
– Выпивка еще осталась? – спросил я.
– Да.
– Есть здесь укромное место? Надо поговорить.
Агард молча кивнул. Пошел к столу, наполнил две кружки,
кивнул мне. Я двинулся следом. По койкам пробежал легкий шепот.
Тараи открыл неприметную дверь в стене. Остановился, уступая
дорогу.
Вежливость или ловушка?
Я вошел.
Приятная комнатка.
Мягкий ковер на весь пол. Экран на стене, правда, без
терминала. Столик, широкий диван, два кресла. Шкафчик – причем закрытый, а не
нараспашку, как обычно. Потолок – зеркальный.
Насколько я успел ознакомиться с бытом Геометров – это почти
вершина допустимой роскоши. Даже на воле.
– Что это такое? – спросил я Тараи. Тот вошел, аккуратно
прикрыл дверь, поставил кружки на стол.
– Комната психологической разгрузки.
– И кто же здесь разгружался?
– Клей Гартер и его любимчик.
Я кивнул. Если Тараи ждал, что я буду шокирован, то он ошибся.
Только Ник Ример, еще живший где-то в моей душе, брезгливо дернулся.
– Как бы тебя не записали в любимчики нового главаря.
Агард тихо засмеялся, поглаживая изуродованную лысину:
– Нет, Ник, ты не выглядишь настолько больным…
– Что это у тебя? – спросил я.
– С Гибким поцеловался. – Агард мрачно улыбнулся. – Дураком
был, когда сюда попал… десять лет назад.
Я вздрогнул. Десять их лет – это почти двадцать земных!
– И за что ты сюда попал?
– За неправильный переход улицы… – с иронией ответил Агард. Присел
на одно из кресел, взял кружку. – Спасибо за трепку, которую задал Клею. Это
дерьмо давно нуждалось в хорошем уроке.
– Похоже, все Наставники – дерьмо, – мрачно сказал я. Взял
свою порцию, понюхал. Горячая сивуха. Господи, гадость, что я пил с шофером
Колей после посадки на шоссе, – и та была лучше.
– Ну-ну! – Агард покачал головой. – Я верю, что своего
Наставника ты огрел по делу. Но Клея даже сами Наставники отправили сюда без
сожаления. Так что… зря ты так огульно, парень.
Я сел на диван. Глотнул горячий самогон. Надо же – на вкус
куда лучше, чем на запах. Видимо, тело требовало встряски…
В принятой жидкости содержатся сивушные масла, альдегиды,
метиловый и этиловый спирты. Произвести обезвреживание?
Всего, за исключением этилового спирта, – приказал я
куалькуа. Покачал головой. Не дай бог получат симбионты право жить на Земле.
Все дяди Коли в мире получат возможность надираться безбоязненно.
– А все-таки за что ты здесь? – спросил я.
– Я историк. Был историком, вернее… – Агард глотнул из
кружки. – Слыхал, что история – важнейшая из наук?
– Не помню. Но верю на слово.
