— Нечего заниматься саботажем! — грозно произнес Шурик… то есть кто он там. — Ты прищемишь себе на нос, чтобы изменить голос!
Тут я вспомнила, что в те времена, когда импортные видеокассеты отечественные умельцы озвучивали в домашних пиратских студиях, они действительно надевали на нос прищепки, чтобы изменить голос и не попасть в лапы правосудия.
— Ведь ты встречалась с этой самой Семирамидой, — продолжал Шурик, — и она может узнать тебя…
— Но мой бедный нос! — жалобно заныла я. — Он еще не поправился! Да я и без всякой прищепки сейчас гнусавлю!
— Ну ладно, — Шурик посмотрел на меня с некоторым сомнением, — только, пожалуйста, не забывай гнусавить во время разговора, если не хочешь провалить всю операцию!
Я послушно кивнула и придвинула к себе телефон.
Набрав номер Семирамиды, я услышала ее самоуверенное контральто, которое с удивительно ненатуральными интонациями сообщило:
— Вы позвонили по телефону Семирамиды Полуэктовой. К сожалению, меня сейчас нет дома. Оставьте ваше сообщение после короткого сигнала, и я вам обязательно перезвоню…
— Семирамида Савельевна, душечка! — как можно более жалобно воскликнула я, не забывая изо всех сил гнусавить. — Если вы дома, возьмите трубку! Мне очень, очень нужна ваша помощь!
Как я и думала, Полуэктова была дома, она просто не хотела подходить к телефону. И тут сработал самый сильный стимул со времени сотворения мира — женское любопытство.
Семирамида не узнала меня и взяла трубку, чтобы выяснить, кто это звонит ей таким жалобным голосом.
— Алло! — пропела она тем же самоуверенным контральто, только на этот раз в нем звучало вполне реальное любопытство. — Кто это?
— Это Аделаида, Аделаида Бутылкина, хозяйка салона красоты «Елена Прекрасная», — импровизировала я, — мы с вами встречались на суаре у Вики Гусаровой.
— Да? — неуверенно проговорила Полуэктова, судорожно и безуспешно стараясь вспомнить мифическую Аделаиду и стесняясь признаться, что ей это не удается. — Да, конечно, я помню…
— Дорогая, я в ужасном, просто безвыходном положении! — продолжала я. — И только вы можете мне помочь!
— А в чем дело? — Семирамида несколько насторожилась: такое вступление не предвещало ничего хорошего, просьбы бывают самые разные, от невинных — напомнить чью-нибудь фамилию, до самой ужасной, преступной и непростительной — помочь деньгами.
Чтобы Семирамида не испугалась и не бросила трубку, я заторопилась:
— Дело в том, дорогая, что у меня на завтра назначен раут, приглашены гости — очень, кстати, достойные люди, — а горничная неожиданно уволилась! Представьте, она утром заявила мне, что выходит замуж и уезжает! И вы не представляете, за кого эта мерзавка выходит!
— За кого же? — оживилась Семирамида, предвкушая сенсацию.
— За Началовского! — воскликнула я, изображая немыслимое возбуждение, эту фамилию я слышала в свое время от Виктории Федоровны. Слышала, да не придала значения, та вечно поминала каких-то своих знакомых в разговоре. Я кивала головой, как китайский болванчик, и делала вид, что внимательно слушаю. Оказалось, однако, что в голове кое-что отложилось, и теперь всплыла нужная фамилия.
— Как? Неужели за самого Началовского! Да этого просто не может быть!
— Представьте себе! Я сама была поражена!
— Горничная — за Началовского? Ну это надо же!
— Чего только не бывает на свете!
— Постойте, а за которого — за отца или за сына?
— За отца, — быстро приняла я решение.
— Но ведь ему почти девяносто?
— Ну и что? Как будто это имеет какое-то значение! — Я решила переть напролом, главное — это уверенность в голосе.
— Да, вы правы! — промурлыкала Семирамида, предвкушая удовольствие, которое она получит, пересказывая потрясающую новость всем своим многочисленным подругам и приятельницам. — И куда они поедут?
— Кажется, на Сейшелы, — машинально ответила я, — или на Мальдивы. Куда-то туда…
— Как интересно! — пропела Семирамида и спохватилась: — Да, так вы что-то говорили о своем завтрашнем рауте…
— Он под угрозой провала, — произнесла я страшным голосом, — я не могу найти другую горничную! В «Синдирелле» мне не смогли помочь, они сказали, что у них сейчас нет ни одной свободной кандидатуры!
— Но при чем… — начала Семирамида.
Она хотела задать резонный вопрос «при чем тут я», но я перехватила у нее инициативу:
— Дорогая, душечка, цветочек мой! Я разговаривала с Викторией, и она мне рассказала, что вы выручили ее недавно в точно такой же ситуации! Дорогая, золотко, спасите меня! Я буду признательна вам по гроб жизни! Виктория ужасно, просто ужасно довольна той горничной! Это просто клад! Воспитанная, исполнительная, и самое главное — совсем невзрачная! Вы же понимаете, дорогая, как это важно! Ведь у меня муж, а мужчины — это настоящие животные! Я не могу позволить себе держать в доме королеву красоты! А та девушка, которую вы прислали Виктории, — просто находка! Во всех отношениях…
Шурик отошел в угол комнаты и бурно выражал восхищение моими актерскими данными. Он прыгал и беззвучно хлопал в ладоши, делал вид, что бросает мне огромные букеты цветов, и посылал воздушные поцелуи. Я показала ему кулак, потому что самой ужасно хотелось расхохотаться.
— Да… — неуверенно протянула моя собеседница, — но тогда это получилось совершенно случайно… мне эту девушку рекомендовали буквально накануне…
— Дорогая моя! — воскликнула я с умоляющей интонацией, при этом забыла гнусавить. Шурик, подскочил ближе, сделал страшные глаза и показал мне прищепку.
— Кажется, я действительно припоминаю вас, — неуверенно сказала Семирамида, — у Виктории…
— Да-да, я же говорила вам, что мы встречались у Гусаровой, — зачастила я, снова изо всех сил гнусавя и не давая ей задуматься и вспомнить, — так кто же рекомендовал вам эту девушку?
— Дайте подумать… — Семирамида замолчала, и я совершенно отчетливо услышала, как заскрипели от напряжения ее мозги. — Это было как раз после презентации парфюмерной серии «Толстая красная линия»… Дайте подумать… может быть, это была Дуня Альпийская? Кажется, тогда мы встретились с ней на Невском и немножко поговорили…
Я уже приготовилась записывать, но Семирамида пробурчала что-то нечленораздельное и после небольшой паузы изменила свое мнение:
— Нет, это была не Дуня, она в это время уехала на гастроли в Нижнеколымск…
На секунду Семирамида замолчала, а потом выдала очередную гипотезу:
— Может быть, это была Вассочка Селезенкина? Кажется, мы с ней именно тогда столкнулись в «Бергхаусе»…
На этот раз я не торопилась записывать, дожидаясь, пока моя собеседница примет окончательное решение.
