— Мне нужно поговорить с тобой, — сказал он.
— Уходи, — ответила девушка. Лицо у нее было испуганное, и она на шаг отступила от мужчины. — Пожалуйста, уходи.
— Нет, пока мы не поговорим. Пусть уйдет он.
Дюк, понемногу закипая от гнева, окинул его оценивающим взглядом. Мужчина протянул руку к девушке. Дюк перехватил его запястье и, шагнув вперед, оказался между ним и девушкой.
— Она же сказала, что не хочет разговаривать с вами, — негромко произнес он.
— Убирайтесь, — резко потребовал мужчина. — Это не ваше дело. Почему вы не уходите?
— Она не хочет разговаривать с вами, и я тоже, — сказал Дюк. — Так что валите отсюда.
Мужчина врезал Дюку по скуле, прежде чем тот успел поднять перед собой руки. Дюк замахнулся, целя ему в голову, но промазал. Нога его заскользила по асфальту, он упал на одно колено. Постоял так, ожидая, когда с глаз спадет пелена гнева и можно будет ясно увидеть мужчину, который теперь отступал от него, по-женски подняв перед собой руки, заслоняясь от неминуемого возмездия.
— Не заводитесь! — вскрикивал он. — Ради Бога, не заводитесь! Я не хочу драться.
Лицо Дюка онемело от боли. Он помнил, что девушка из Гринвича стоит где-то рядом, пусть и вне поля его зрения. Он медленно встал, гнев его сменился острой, яростной жаждой мести. По-боксерски подняв перед собой кулаки, поводя плечами, он с беспощадной, методичной решимостью наступал на противника, ощущая ненависть к нему, но ненависть осмотрительную, не безрассудную. Сделав левой обманный выпад, он ударил мужчину правой по корпусу. Кулак словно завяз в свободных складках шинели, не принеся мужчине никакого вреда, но за этим последовал удар левой в голову, пришедшийся по твердой кости, а за ним еще удар и еще.
С каждым ударом Дюк ощущал, что становится только сильнее, а противник его слабеет, и когда в глазах у него прояснилось окончательно, он увидел перед собой покрытое кровью и ссадинами лицо мужчины, голову, мотавшуюся под ударами, от которых тот и не пытался уклониться, и понял вдруг, что мужчина плачет. Слезы текли по его щекам, он громко всхлипывал и, казалось, даже не замечал месивших его лицо кулаков.
Дюк опустил руки, увиденное привело его в ужас, чистое ликование схватки мгновенно испарилось, и он в который раз понял: ничто не разочаровывает нас так сильно, как победа.
Тут он заметил, что их успели обступить множество зевак, сквозь кольцо которых уже пробивался здоровенный разгневанный полисмен, — какая-то возмущенная женщина бросилась к нему, визгливо крича, что она все видела. Дюк, сделав несколько шагов, оказался между ней и полисменом.
— Ничего страшного, офицер, — сказал он. — Может, забудем об этом?
— Нет, — отрывисто ответил полисмен. — Не может. В чем дело?
— Обычная размолвка, не более того. И все уже закончилось.
— Драка на Пятой авеню — это вам не обычная размолвка.
— Пожалуйста, офицер. — Арлен отделилась от толпы и, чарующе улыбаясь, объяснила полисмену, что все было следствием недоразумения.
В конце концов полисмен смилостивился и велел всем разойтись. Уже пришедший в себя Дюк поправил одежду, пригладил волосы. Взглянув в конец улочки, он увидел, что мужчина в шинели уже успел проскользнуть сквозь людское кольцо и теперь сворачивает за угол. Времени вся эта неприятная, показавшаяся Дюку и девушке страшно долгой история заняла не так уж и много, и скоро они опять шагали по улочке.
— У вас все в порядке? — спросила Арлен, когда они отошли подальше от провожавших их любопытными взглядами зевак.
— Да, — ответил он. — Все.
— Ничего не болит?
— Ничего. Ударился немного об асфальт, это не страшно.
— Ну и хорошо. — Она восторженно улыбнулась, взяла его под руку и сообщила: — Вы были великолепны. Честное слово.
— Приятно слышать. А теперь я был бы не прочь узнать, что все это значит.
— Ладно. Думаю, вы имеете на это право.
— Я тоже так думаю. Во-первых, мне интересно, как вам удалось всего за три дня связаться с таким типом.
— Совсем и не за три, — возразила она. — Я давно его знаю. Он живет в Гринвиче.
— Я слушаю.
— И он совсем не такой, как вы о нем, наверное, думаете. Почтенный торговец обувью.
— Только не говорите мне, что он прикатил сюда, чтобы получить с вас деньги по векселю.
— Да ну, глупости. — Она засмеялась, сжала его руку. — Он мой муж.
Дюк замер на месте, ошеломленно глядя на нее.
— Он хочет, чтобы я вернулась к нему, — продолжала Арлен. — И жила с ним в Гринвиче. Представляете?
Сказано это было так просто, что Дюк не сразу понял ее. А когда понял, его аж замутило, как от прямого удара по корпусу, и он отшатнулся от девушки. Все кусочки мозаики сложились в отвратительную картину, в центре которой он увидел дергающееся от ударов бледное лицо мужчины и слезы, текущие по его щекам.
Дюк гневно, с отвращением отвернулся от девушки и пошел к стоявшему на углу такси. Удивленная Арлен нагнала его, схватила за руку.
— Куда вы?
— У меня назначена встреча, — ответил он и, вырвав руку, открыл дверцу такси. — Только что вспомнил.
— А как же я? — недоуменно спросила она.
— А вы возвращайтесь на прием, — сказал, усевшись в машину и захлопнув дверцу, Дюк. — Возвращайтесь и выпейте еще мартини.
Человек по имени Флейта
[10]1
Двое полицейских, один из них сержант, вошли в магазин канцтоваров и грузно протопали в заднюю комнатку, где вел свой бизнес Дэйв Мердок. Мердок был букмекером. Пришел он сюда совсем недавно, и теперь составлял с двумя работавшими на него людьми таблицу результатов вчерашнего дня. Увидев полицейских, он удивился, никакой приязни взгляд его темных глаз не выразил. Наоборот, на тяжелом лице Мердока появилась сердитая гримаса.
— Чего вам? — спросил он.
Полицейские остановились, не дойдя до него нескольких шагов.
— У нас для тебя плохая новость, Дэйв, — сказал сержант. — Нам придется на время посадить тебя.
Пару секунд Мердок молча смотрел на него, потом откинулся на спинку кресла.
— Не лезьте ко мне с ерундой, — сказал он. — Я занят.
— Я не шучу, Дэйв, — сказал сержант. — У тебя есть примерно четыре часа.
Мердок, угрожающе приподняв тяжелые плечи, склонился над столом и смерил сержанта откровенно вызывающим взглядом.
— Какого черта? — спросил он.
— Нам приказано малость почистить этот район, Дэйв. Ты же понимаешь.
