— Сегодня побережье станет нашим, — говорит Агамемнон.
Менелай не отрываясь смотрит на берег. Ищет своего обидчика, но Париса сегодня нет в битве. Он остался под надежной защитой стен.
— Завтра мы войдем в Трою, — говорит Агамемнон. — Никто не устоит перед мощью моего войска.
— Нашего войска, брат, — поправляет его Менелай.
— Нашего, — соглашается Агамемнон. — Мы сотрем с лица земли этот город. Зевс с нами.
— А Аполлон, похоже, нет.
Полковник Трэвис
Сорок метров до лучника.
Я не вступал в схватки с троянцами, просто отбрасывал их в сторону и бежал дальше. Мной овладела только одна мысль — пленить Париса.
Убрать главный повод к войне. Заплатить жизнью Париса за жизнь города. Приам не будет продолжать войну, зная, что его сын в плену.
Или будет?
Об этом можно подумать позже. Сейчас надо захватить гаденыша в плен.
Тридцать метров.
Он заметил меня. Стрела сорвалась с тетивы и понеслась в мою сторону, я едва успел прикрыться щитом.
Ощущение было такое, что в обитый кожей кусок дерева вонзилась не стрела, а копье. Удар был страшной силы, и моя левая рука на мгновение онемела.
Двадцать метров.
Черт побери! На этот раз мне показалось, что в щит мне приложили боевым молотом Теламонида.
Дэн
— Наш незнакомец похож на Париса, — сказал Макс.
— Только фигурой. Черты лица совсем не парисовские, да и этот и старше раза в два. — Кроме того, Парис остался в городе. Сейчас они с Приамом стоят на Скейской башне и наблюдают, как передовые (или тыловые?) отряды отступающих троянцев входят в город, — Может, это какой-нибудь очередной внебрачный сын Приама, появившийся в городе незадолго перед началом войны?
— Что-то я не заметил его приезда. Явообще не видел, как он оказался на поле боя. Может, стоит отмотать назад и посмотреть?
— Подожди. Отмотать назад мы всегда успеем. Давай сначала посмотрим, чем это закончится.
Полковник Трэвис
Третью стрелу я принимать на щит не стал. Пригнулся, и она пролетела у меня над головой.
Судя по звуку, угодила кому-то в грудь.
И только в трех метрах от валуна я заметил, что стоит на нем совсем не Парис, хорошо знакомый мне по сеансам наблюдения. Этого лучника я не знал.
Но останавливаться уже поздно.
Безграничное удивление было написано на лице незнакомого стрелка, когда я запрыгнул на валун и оказался с ним рядом. Он не успел наложить на тетиву четвертую стрелу, она была зажата в его правой руке, и он попытался меня ею заколоть.
Я увернулся, не теряя инерции, и со всей дури врезал лучнику в челюсть.
Это уже было не удивление. Это был ужас.
Лучник на какой-то миг буквально завис на моем кулаке, а потом полетел назад. Но до земли он почему-то не долетел. В воздухе что-то сверкнуло, резко запахло озоном, и лучник исчез.
Дэн
— Вот теперь можешь отмотать назад, — сказал я. — Секунд на тридцать.
— Вуаля.
Я еще раз посмотрел, как Алекс со всей своей широкой полковничьей души прикладывает неведомого лучника в челюсть. Голова лучника откидывается, сам он начинает полет назад, роняя лук и взмахивая руками, и…
Растворяется во вспышке света.
— Лук, — потребовал я. — Лук самым крупный планом, который может дать твоя игрушка.
— Пожалуйста.
Изображением лука я любовался секунд тридцать, все это время Макс любовался моим профилем.
— Стрелу в стоп-кадр.
Стрела повисла в воздухе в десяти сантиметрах от выпустивших ее пальцев. Красивая такая стрела, сверкающая желтым цветом, отбрасывающим блик на лицо полковника Трэвиса.
— Ты стал специалистом-оружейником?
— Тебе ничего не кажется странным?
— Многое. Особенно в последнее время.
— Я имею в виду в этой стреле.
— Что с этой стрелой? Обычная стрела. Прямая. Желтой краской покрашена.
— А лук какой краской покрашен?
— Серебристой.
— Тебе это ничего не напоминает?
— Послушай, друг, — сказал Макс, — хватит говорить загадками. Я — всего лишь обычный тупой телевизионщик, чей круг интересов органичен профессиональной деятельностью, а ты — настоящий светоч знаний. Что с этим парнем?
— Сребролукий и златострелый, — сказал я. — Максимилиан, я поздравляю вас с тем, что вы это видели, и поздравляю полковника Трэвиса с тем, что он это сделал. Это ведь был Аполлон.
Полковник Трэвис
Размышлять о странностях поведения троянского лучника оказалось некогда. В какой-то момент я обнаружил, что стою на вершине валуна совершенно один и что воины Илиона жаждут составить мне компанию. Пришлось вынимать меч из ножен и тактично давать им понять, что в настоящую минуту мне хочется одиночества.
Минут через пять они мое желание поняли и отступили в сторону города. Ахейцы не особо утруждали себя преследованием, даже самые отпетые оптимисты не мыслили ворваться в Трою на пятках ее отступающих защитников. Программа-минимум была выполнена, побережье поменяло хозяина.
Единственным, кто преследовал троянцев до самого города, был Ахиллес. Ну что ж, значит, ему дольше всех возвращаться к лагерю.
В Трою он ворваться не успел, ворота захлопнули перед его носом, а самого героя угостили сотней безвредных для него стрел.
Я остался сидеть на валуне и размышлять. Вокруг суетились ахейцы, сумевшие выбраться из битвы без ущерба или легко раненные. В своих разговорах они упоминали имена трех главных героев дня: Одиссея, Ахиллеса и, как ни странно, вашего покорного слуги.
Лаэртид прославился тем, что первым высадился на берег и остался жив.
Ахилл — тем, что убил больше всех троянцев и обратил защитников города в бегство.
И я — тем, что трижды устоял перед самим Аполлоном, а потом вынудил его покинуть поле боя.
Вот вам ваши долгожданные боги, мистер Картрайт.
Реалити-шоу «Троя»
Берег Троады. Вечер после высадки ахейского войска
Агамемнон и Менелай
