Я этого не понимаю.
Я мог бы предположить, что под хитоном Ахилла надет панцирь, но видел, что панциря не было. Остается только согласиться с версией Дэна о случайной мутации сына Пелея. Интересно, а кто на самом деле была его мать? Судя по тому, что я видел, она была крокодилом.
Зато теперь я понял, что Диомед с Одиссеем не случайно явились во дворец пьяными и не случайно передали приглашение Агамемнона таким образом, что согласиться на него мог только идиот. Выполняя поручение вождя вождей формально, они сделали все от них зависящее, чтобы сын Пелея никогда не оказался под Троей.
Но я сильно сомневался, что у них что-то получится.
Убийство было единственной страстью Ахиллеса.
Зрители
— Это нонсенс, уважаемый. Я перерыл все источники, но ни в одном из них не встретил упоминания об Алексе, сыне Виктора. Такого героя на стороне ахейцев просто не было.
— До сих пор они довольно точно придерживались сюжета. Были, не спорю, мелкие несоответствия, но все их легко было объяснить. И они показывали быт, очень похожий на тот, что царил в древние времена. Но этот Алекс вообще ни в какие ворота не лезет.
— Я вам больше скажу, коллега. Виктор — это не греческое имя, а римское, в переводе с латыни означает «победитель».
— Как человек может носить римское имя, если до основания Рима еще несколько веков?
— Это явное несоответствие, коллега, явное. И что это за страна, которая находится за Гипербореей, если эллины считали Гиперборею краем света? За ней была только вселенская река Океан, в чьи воды бросались уставшие от жизни гиперборейцы.
— Этот Алекс не похож на грека. И слишком светлокож для эфиопа или египтянина.
— Он похож на англосакса, но это полный бред. Кельт?
— Или викинг. А что вы думаете о его «даре»?
— Высосано сценаристами из пальца. Полный бред.
— Согласен, коллега. И еще я не могу понять, на кой черт они делают из Ахилла маньяка-убийцу.
— Ну, скажем, образ Ахилла был изначально далек от идеала.
— Не до такой степени, коллега. Не до такой.
— А что вы думаете о Гекторе, коллега?
— Какой-то он вялый. Совсем не похож на того великого героя, которого описывает Гомер.
— Но ведь война еще не началась.
— Не, пацаны, я вам точно говорю, Гектор — не жилец. Видали, какой у Ахилла удар?
— Нехилый удар.
— А как эти клоуны нажрались? Диомед еще заснул на полу. Совсем как ты на прошлой неделе.
— Бухать не умеет.
— Зато Одиссей хорошо держался.
— А что они там за пургу несли про всех остальных?
— Пьяные, вот и несли.
— Но, согласитесь, пацаны, Ахилл — просто красавец!
— А то! Наш парень.
— Реальный пацан. Не то что этот Гектор. Цветочки-лютики, розовые сопли. Драться-то он когда будет?
— Да не умеет он драться. Понты одни.
— Лох.
— Я вот никак не пойму, дорогая, если у Елены с Парисом такая любовь, почему они спят вместе только раз в неделю? Гектор свою красавицу каждую ночь обхаживает.
— Эней тоже каждую ночь, и не только свою. Вот кто жеребец настоящий.
— Да, Эней просто натуральный мачо. Наверное, скоро и до Елены доберется.
— Она в страданиях. Ей не до любви. За ней скоро муж пожалует.
— Он тоже в Спарте времени не теряет.
— А что, имеет право. Жена от него сбежала, вот и тешится с кем попало.
— Видел Ахилла?
— Видел. Легко быть героем, когда от тебя мечи отскакивают.
— Но рубанул от души, скажешь нет?
— Дури много, не спорю. Только псих он какой-то.
— Времена были такие, брат. Все они психи. Вчера ночью серия с Аяксом была.
— Я проспал.
— Он такие булыганы ворочает — нашим качкам и не снилось. Килограмм пятьсот от груди жмет, не иначе.
— Это ты загнул.
— Ничего не загнул. Смотри телевизор внимательнее, может, повторят.
ГЛАВА 7
Полковник Трэвис
Рассвет подарил Трое нового врага — Ахилл изъявил желание отправиться на войну. По лицам страдающих от похмелья ахейских вождей было сложно разобрать, рады ли они такому решению сына Пелея, и если рады, то насколько.
Зато на лице Ликомеда читалось явное облегчение. Он был рад избавиться от гостя, изрядно уменьшившего поголовье его рабов.
Во время легкого завтрака Одиссей предложил подкинуть меня на своем корабле до Авлиды, и я принял его предложение, что явно не понравилось Ахиллу. Почему-то он считал, что я должен сопровождать его.
Очевидно, Патрокла, Феникса и мирмидонцев ему было мало. Он хотел иметь под рукой как можно больше свидетелей своего героизма.
Плавание оказалось довольно приятным, похоже, что Посейдон не затаил обиды на моих спутников. Море было спокойным, небо безоблачным, а ветер попутным.
Вопреки моим ожиданиям Одиссей и Диомед отнюдь не предавались постоянным пьянкам. Сын Тидея напивался только два раза, причем исключительно в своей каюте, и не мозолил нам глаза.
Одиссей любил сидеть на корме и смотреть на море. Сын Лаэрта был задумчив и немногословен. Его явно снедала внутренняя тоска.
Странно, но он совсем не расспрашивал меня о моей далекой стране, и заготовленная мною с Дэном легенда пока пылилась на полках моего черепа в ожидании своего часа.
Изредка я подключался к центральному компьютеру и наблюдал за остальными действующими лицами. Чаще прочих я уделял внимание Гектору.
Мне был интересен этот человек — главная надежда обреченного Илиона. Гомер говорил о нем как о доблестном воине, втором герое, уступающем лишь Ахиллесу. Одиссей и Диомед отзывались о наследнике Приама весьма уважительно.
Матросы Одиссея побаивались славы троянского лавагета. Говорили, что Гектор — лучший воин не только Малой Азии, но, возможно, и всего мира.
Пока я не видел в нем воина.
Я ни разу не видел Гектора с оружием. Он проводил все свое время с женой и сыном, словно чувствовал, что ему не удастся насладиться семейной жизнью по полной программе.
У него была впечатляющая мускулатура, торс украшало несколько старых шрамов, волосы, несмотря на небольшой возраст, посеребрила седина.
Он никогда ни с кем не конфликтовал, даже с Парисом, уходя от возможных ссор с ловкостью умудренного дипломата.
