Кроили и сшивали американские на вид брюки либо профессиональные портные в «ателье мод», как назывались в СССР портняжные мастерские, под наблюдением будущих владельцев, следивших за точностью копирования американского образца, либо сами носители подделки. Был еще уникум – поэт-портной Л., шивший отличные штаны. Теперь он прозаик-политик – жаль, что бросил шить…
…Всё в поддельно американских брюках воспроизводилось один к одному: просторный покрой при отсутствии складок, этот простор обеспечивающих в европейских штанах; длина ровно до косточки на щиколотке, то есть изделие должно было выглядеть чуть коротковатым – никакой красоты в этом не имелось, но что ж делать, стиль важнее; обязательные манжеты-отвороты внизу штанин; два кармана сзади, при том что в Европе ограничивались одним, как правило, – а в СССР всегда…
Вот тут и начинается одна трагическая история.
У меня был добрый знакомый П., фанатик «штатского самострока на лэйболах», то есть поддельной американской одежды с нашитыми в положенных потайных местах настоящими этикетками от давно сношенных до нуля вещей. Для кого это делалось? «Лэйбола́» видел только сам носитель да, может, его интимные подруги – а женщины, как было сказано, не ценят эти ухищрения. Если же решиться и продемонстрировать фальшивку приятелям, тоже никакого положительного эффекта не будет – они и сами на такие фокусы горазды…
Остается думать, что вся эта сложная, кропотливая работа проделывалась для самого создателя самострока. Бумажный самолетик подростковой мечты летел в сторону 52-й улицы, в клубе Blue Note играл Peterson, и обиженный кот навсегда уходил под дождем от Холли Голайтли… Мы сами создавали свою Америку и наряжали ее в собственноручно сшитые одежки, как девочки наряжают кукол.
…Страшное обнаружилось, когда штаны были полностью готовы, отглажены и готовы к первому выходу на прогулку от магазина «Подарки» на улице Горького до ВТО, ресторана Всесоюзного театрального общества в первом этаже дома на углу Пушкинской площади. Как обычно, катастрофа стала следствием благородной попытки улучшить неулучшаемое и исправить ошибки, которые есть сущность предмета. Старательный портной, осуществлявший замысел, с удивлением обнаружил, что изготовитель образца сделал брак: в то время, как левый задний карман застегивался прорезной петлей на пуговицу, правый был лишен не только пуговицы, но и самой петли! Забыли прорезать, вот вам и американцы… И он, конечно, исправил ошибку: симметрично и безукоризненно были прорезаны две петли и пришиты две пуговицы. «Вот это другое дело, – сам себя похвалил старый мастер Яков Моисеевич, проведший немаленькую жизнь, сидя по-восточному на портновском верстаке. – И пуговицы, как те два глаза на жопе…» Откуда было знать старому еврею, прожившему все свои шестьдесят с лишним лет на улице Красина, бывшей Живодерке, что НАСТОЯЩИЕ американские штаны именно так и устроены: один карман застегивается, а другой ни в коем случае, и даже петли на нем нет, и все московские штатники это знают, и даже существует наивная легенда насчет бумажника в застегнутом кармане и «кольта» в том, который без пуговицы, – чтобы быстро выхватить…
П. молча стоял перед верстаком, на котором лежали испорченные брюки. Ради такого случая, совершенно убитый своей ошибкой, и Яков Моисеевич слез на пол и стоял рядом с П. на нетвердых ногах. Мысленно он подсчитывал стоимость загубленного материала – одного только «ударника» по 28 рублей ушло с запасом метр тридцать!
Штаны были подарены родственнику подходящего размера.
А П. вскоре очень повезло – знакомый продавец из комиссионки на проспекте Мира, возле метро «Щербаковская» (названа в честь одного из сталинских соратников, теперь «Алексеевская»), припрятал для него настоящие американские брюки из шерсти с нейлоном, по всем правилам – правый карман без петли и пуговицы… Попросил продавец недорого – 90 рублей, П. для ровного счета и укрепления деловых отношений дал 100.
Каких только историй не знал самострок! Например, превращение обычного синего пиджака в клубный – в блейзер. По английской традиции блейзеру полагаются металлические пуговицы с гербами колледжа или клуба и подкладка из алого, лимонного или кремового атласа. Ну, подкладка – вопрос терпения: все в том же магазине «Ткани» на атлас можно было налететь, если заходить каждый день. А пуговицы… В царской России была компания предпринимателя Бухова, делавшая бронзовые и серебряные пуговицы для чиновничьих мундиров всех ведомств. Пуговицы были великолепные: с накладными гербовыми орлами, выпуклые… Советские штатники обладали безудержной фантазией – кто еще догадался бы объединить англо-саксонскую традицию клубного пиджака с русско-имперской традицией ведомственных пуговиц?! А они догадались, и на каком-нибудь советском блейзере самострока шестидесятых красовались серебряные пуговицы статского советника по фискальному или землеустроительному ведомству с надписью «Буховъ» на тыльной стороне…
Но вершинами рукодельного самострока были самодеятельное изготовление рубашки button-down и превращение советских часов «Полет» в швейцарские.
Обмундирование порядочного штатника не могло считаться полным без рубашки button-down из голубого хлопчатобумажного поплина, который ткали таким образом, что возникал зрительный эффект пестроты – соответственно, полностью такая рубашка называлась oxford pin point button-down shirt, «оксфордская рубашка в булавочную точку с пуговицами внизу». Внизу – то есть в уголках воротника.
Создание самостроком рубашки «батн-даун» было настоящим чудом тонкой работы.
Во-первых, надо было подобрать ткань. В принципе, подходящая бывала в том самом магазине «Ткани» у Никитских, без которого самострок вообще был бы невозможен, – но нужно было огромное везение, чтобы забрести туда именно во время продажи такого материала, причем голубого. Имитация «батн-даун» была возможна и в розовом, и в желтом оттенке, но к этим цветам предъявлялись более жесткие требования по части прочей аутентичности…
Во-вторых, надо было выпросить у недоверчивого обладателя подлинный экземпляр и, сдувая с образца пылинки, вырезать по нему лекала. Целость оригинала иногда приходилось сохранять в ущерб точности копирования…
В-третьих, надо было воспроизвести все мелкие детали конструкции и фасона – например, петельку, вшитую посередине спины под кокетку; этой петелькой снятая на ночь рубашка цеплялась за вешалку в непритязательном номере дешевого мотеля…
В-четвертых, надо было где-то найти или собственноручно воспроизвести пуговицы, не похожие на те обычные, что были доступны простому отечественному покупателю. В обычных были две дырочки для пришивания, в американских – четыре. Это передавалось ключевыми словами сленга: «на два удара» и «на четыре удара». И если бы я своими глазами не видел, как «два удара» превращаются в «четыре», ни за что не поверил бы. Ювелирная работа делалась с помощью всего лишь мельчайшего сверла от бормашины, которое вращалось просто правыми указательным и большим пальцами. На одну дырку уходило полчаса. На рубашке было в полном комплекте не то четырнадцать, не то шестнадцать пуговиц…
И при этом сверление дополнительных дырок, по два лишних «удара» на пуговицу, было не самой трудоемкой операцией подготовки пуговиц к американской роли.
