— Хорошо, продолжайте.
— Ну так вот, он сказал, что они с сестрой поплывут на теплоходе в Сургут, а по дороге корабль остановится на три часа в Лесобруйске. Максим предложил встретиться там, он был уверен, что им удастся на часик избавиться от родителей. То есть от тех людей, которые… забрали их у нас.
— Понятно. И вы поехали туда и стали ждать теплоход.
— Да. Мы поселились в этой гостинице за два часа до встречи с Максимом и Ксюшей.
— Сколько раз вы разговаривали с ними по телефону? Один? Сразу договорились, где именно состоится встреча?
— Нет, Максим позвонил, когда теплоход причалил, и сказал, что они с сестрой будут ждать нас в кафе торгового центра на третьем этаже.
— Откуда он знал, что там есть кафе?
— Сказал, что посмотрел в Интернете. Там есть план торгового центра.
— Они пришли вовремя?
— Да.
— Одни?
— Одни.
— Как вы узнали друг друга?
Вырин слегка пожал плечами:
— Мы ждали двоих детей. Когда они вошли, долго думать не пришлось.
— Значит, вы разговаривали по телефону дважды?
— Да. Больше они не звонили.
— Второй раз — по сотовому?
— Наверное. Как еще Максим мог позвонить? Разве что из автомата.
— Вы по номеру не обратили внимание?
— Нет. Но можно посмотреть по журналу звонков.
— Давайте это сделаем.
Вырин достал из ящика тумбочки телефон, посмотрел на экран и через минуту протянул полицейскому:
— Вот номер. Сотовый.
Смирнов аккуратно переписал его на всякий случай в блокнот.
— О чем вы говорили во время встречи? — поинтересовался он.
— Она была недолгой. Максим и Ксюша сказали, что им нужно возвращаться на корабль. Они не хотели пока ничего говорить тем людям… ну, которых считали родителями. Просили нас держать наши встречи в тайне — до поры до времени, разумеется.
— Мы сразу почувствовали, как бы это сказать, родство, — опять вмешалась Вырина. — Я поняла, что это наши дети, ведь я носила их в себе девять месяцев! Такие вещи… Существует ведь связь между матерью и детьми, что-то духовное. — Она замолчала, чувствуя, что не может подобрать правильных слов, чтобы передать эмоции.
— Это чудесные дети, — сказал Вырин. — Просто замечательные. Они рассказали, что играют в театральной студии, занимаются спортом, уже завоевали кучу призов.
— Им очень хотелось произвести на нас хорошее впечатление, — тепло добавила его жена. — Это бросалось в глаза. Так трогательно — у меня прямо сердце кровью обливалось!
Супруги замолчали. Смирнов дал им справиться с нахлынувшими эмоциями, затем спросил:
— Вы договорились встретиться в Сургуте?
— Да, они сказали, что позвонят в воскресенье и скажут, куда нам прийти. Мы собираемся завтра выехать, чтобы успеть вовремя.
— Что вы намерены предпринять в юридическом отношении? — поинтересовался Смирнов. — Если окажется, что это ваши дети и их украли.
— Мы, конечно, хотим, чтобы они жили с нами, — твердо заявил Вырин. — Это решено.
— Почему вы решили обратиться в полицию? Я имею в виду, до встречи в Сургуте. Максим и Ксюша просили вас этого не делать?
— Да, они хотели подождать, но мы не могли, — сказал Вырин. — Да и зачем? Если их у нас украли, то мы требуем справедливости! — В его голосе послышался вызов. Он был обращен не к Смирнову, а к миру, который оказался жесток и лишил их четырнадцати лет счастья. — Максим и Ксюша — дети, они многого не понимают, — добавил он. — Действовать нужно быстро, хоть и осторожно. Но, судя по всему, совершено преступление, и мы решили, что должны о нем сообщить.
Смирнов понял, что эти люди решили бороться и приступили к этому не откладывая. Они были взрослыми и потому не считали нужным принимать в расчет желания и просьбы детей. Полицейского это в общем-то не удивило.
— Что вы будете делать? — поинтересовалась женщина. — Максим сказал, в письме, которое они с Ксюшей получили, говорилось, что Самсоновы заплатили акушеру, чтобы он сказал нам, что наши дети умерли. Если это окажется правдой, этих людей арестуют?
— Конечно. Однако доказать то, что они не являются родителями Ксюши и Максима, будет не так легко. Акушер, о котором вы говорите, погиб. А письмо не может быть доказательством, ведь его автор мог и солгать. Или заблуждаться.
— Мы сделаем тест на ДНК, — сказал Вырин.
— Он стоит недешево.
— Это того стоит! Мы сделаем все, что будет от нас зависеть! — Было заметно, что супруги уже все обсудили. — Нам, наверное, понадобится адвокат, — добавил Вырин.
— Думаю, вам действительно лучше всего поговорить прежде всего с ним, — посоветовал Смирнов.
— Как можно красть чужих детей! — подала голос женщина. — Это какими нужно быть… — Она замолчала, чтобы не дать ругательству слететь с губ.
— Двойняшки сказали, что письма у них с собой нет, так? — спросил Смирнов. — А кто его отправил, они не говорили? — уточнил он, когда Вырин кивнул.
— Нет. Мы спросили, но они отказались отвечать.
— Почему?
— Не объяснили.
Смирнов поговорил с Выриными еще немного. Подробно расспросил о том, что говорили дети, какое у них было настроение и так далее. Когда он расстался с супругами, было почти два часа ночи.
Он дошел до РУВД и спросил дежурного, ждет ли его еще катер. Оказалось, что да. Через полчаса Смирнов уже несся по реке в сопровождении полицейского, управлявшего катером, догоняя «Фаэтон».
Писал Базаров близнецам или нет? Если нет, то кто рассказал им про Выриных? Что, если все эти убийства были просто диверсией, и именно поэтому Жеребин привел на теплоход шестерых спецназовцев? Возможно, нет никакого Крысолова, и Марухина пытали, чтобы он выдал секреты генетического эксперимента — судя по последним данным, несуществующего. Если Самсоновы украли детей у Выриных, то не было никаких клонов. А значит, контора, которую представлял Жеребин, все эти годы тратила деньги впустую. Но враги могли этого и не знать. При мысли о «врагах» Смирнов невольно улыбнулся: еще недавно он решил бы, что шпионы — это бред, нечто из прошлого, из эпохи «железного занавеса». Но на теплоходе плыл Жеребин и шесть вооруженных амбалов — а это что-нибудь да значило!
Смирнова обуревала жажда деятельности. Нужно было уточнить несколько деталей, чтобы поставить на место все кирпичики. Но ночью это было невозможно: опера ничего не смогли бы сделать. Пришлось ждать до утра.
Глава 8. Суббота
За те несколько часов, которые Смирнов провел на катере, он успел избавиться от эмоций и направить свои мысли в русло логики и беспристрастного анализа. Выстраивая версии, он сделал одно гипотетическое допущение, которое требовало тщательной проверки, — ошибиться было никак нельзя. Он взглянул на часы. Семь тридцать. Вполне достаточно, чтобы дать Павлову новое задание. Смирнов вздохнул и на секунду прикрыл глаза. Сказал себе, что проверяет эту версию просто для очистки совести: всерьез ее рассматривать казалось ему просто глупым.
