Объяли меня воды до души моей, бездна заключила меня; морскою травою обвита была голова моя.
Ион., 2: 6
Глава 1. Воскресенье
— Что тут у нас? — зевнув, спросил Смирнов.
На нем были надеты легкая зеленая ветровка, мешковатые джинсы и кожаные ботинки на липучках вместо шнурков. Коротко стриженные волосы лежали в разные стороны, потому что он забыл причесаться.
Смирнов недовольно взглянул на яркую лампу, освещавшую прозекторскую. Его подняли в семь утра в выходной, чтобы он приехал в морг посмотреть тело. И все потому, что два года назад полицейскому уже приходилось расследовать ряд преступлений, совершенных с особой жестокостью. «Тебе понравится», — сказал ему по телефону Несметов, начальник районного управления. Можно подумать, Смирнов получал удовольствие, разглядывая истерзанные трупы.
Впрочем, этого тела он еще не видел. По словам Несметова, посмотреть было на что, но в подробности начальник не вдавался.
— Показывай, — кивнул Смирнов патологоанатому, двадцатипятилетнему парню по фамилии Тумарин, пришедшему работать к ним в район всего полгода назад. Он же входил в группу криминалистов и, как правило, представлял результаты их совместных усилий полицейским. Поэтому по всем вопросам обращались именно к нему.
Тот поправил очки в черной пластмассовой оправе и взялся за край простыни. Немного театральным жестом снял и переложил ее на соседний стол.
— Прошу, полюбуйтесь! — сказал Тумарин, сложив руки на груди и как бы предлагая полицейскому оценить труп.
Смирнов невольно содрогнулся, хотя видел вещи и похуже.
— Мужчина шестидесяти трех лет, — выдержав паузу, начал комментировать Тумарин. — На груди и животе многочисленные порезы, сделанные зазубренным лезвием. Причем я думаю, что убийца сделал зубцы на обычном ноже, поскольку они отличаются друг от друга длиной и формой.
— Дальше, — коротко велел Смирнов.
— На ногах по три перелома, вероятно, от ударов металлической трубой диаметром не меньше трех сантиметров. На коже остались следы ржавчины и зеленой краски, они сейчас на анализе. Далее, фаланги пальцев на руках сломаны, причем все. На запястьях и лодыжках алюминиевая проволока диаметром два миллиметра, накрученная в три витка.
— Значит, жертву связали?
— И надежно, прошу заметить, — согласился Тумарин.
— А эти переломы. По ним можно определить, насколько силен убийца?
Патологоанатом скептически хмыкнул:
— В наше время не так уж много действительно сильных людей, даже среди мужчин. Если человек не занимается спортом, удар у него так себе.
— Значит, удары, нанесенные покойному, силой не отличались?
— Вообще-то, да.
— Их могла нанести и женщина?
— Вполне.
— Что еще?
— Анализ крови я сделаю, но могу предположить с большой долей уверенности, что предварительно мужчину усыпили хлороформом, — я обнаружил его следы на лице в области губ, носа, щек и подбородка. Кроме того, после него на коже остаются характерные ожоги.
— Под ногтями что-нибудь есть?
— Только обычная грязь. Ничего примечательного. Остатки сухой кожи в основном.
— Убийцы?
— Нет, его собственной. Это я уже проверил. Думаю, он просто чесался. В пользу этого говорит то, что частицы кожи находились в основном под ногтями указательного, среднего и безымянного пальцев. Когда человек чешется, то использует именно эти пальцы. — Патологоанатом тут же продемонстрировал это на собственной руке.
— Ясно, — сказал Смирнов.
— А вот это вам должно понравиться. — Тумарин взял с соседнего стола целлофановый пакетик и протянул Смирнову. — Это я извлек из ротовой полости убитого, так что советую надеть перчатки. — Он указал на нераспечатанный пакет, лежащий рядом с полицейским.
— Что это? — заинтересованно спросил Смирнов, натягивая перчатки. — Записка?
— Не совсем.
Тумарин раскрыл пакет и достал свернутую трубочкой бумажку:
— Смотрите сами.
Смирнов взял бумажку и аккуратно развернул. В центре листка был старательно выведен значок, напоминающий букву «П».
— Что это? — нахмурился Смирнов.
— Без понятия. Похоже на «П».
— Это я и сам вижу.
— Можно отсканировать и забить в компьютер.
— Сделай это, — сказал Смирнов.
— Не могу гарантировать, что компьютер распознает этот знак, — с сомнением покачал головой Тумарин. — Он слишком похож на «П».
— Все равно попробуй. Потом расскажешь, что получилось.
— Ладно.
— А я постараюсь узнать, известны ли случаи, когда человеку в рот клали записку. Может, легенды или мифы.
— Это может сработать. Если забить в Интернет…
— Предпочитаю консультацию живого человека, — перебил Смирнов. — Думаю, какой-нибудь профессор подойдет.
Патологоанатом усмехнулся:
— Иногда Интернет оказывается полезней.
— Попробую и то, и то. Для полноты картины. Что еще хорошего скажешь?
— Ну, бумага, которую вы держите в руках, — это обычный листок для записей. Такие стопками продаются в канцелярских магазинах. Написано кровью.
— Чьей? — быстро спросил Смирнов.
— Не убийцы. Жертвы. Думаю, ее взяли из пореза.
— А чем писали?
— Похоже, иголкой. На бумаге хорошо заметны царапины.
— Может, концом ножа?
— Нет, линии получились бы шире.
— Отчего он умер? — помолчав, продолжил спрашивать Смирнов.
— От удушья.
— Его задушили? — Взгляд полицейского скользнул по шее убитого. — Я не заметил никаких следов.
Тумарин кивнул:
— И не заметите.
— Тогда как его прикончили? Положили подушку на лицо?
— Нет. Забили горло глиной.
— Чем-чем?!
— Глиной.
— Какой?
— Красной.
— Анализ сделали?
— Пока нет. Его только вчера вечером привезли.
— Когда будет?
— Не раньше завтрашнего утра.
— Чего так долго?
— Есть реакции, которые требуют времени, знаете ли. Они не могут проходить быстрее, чем… словом, не все можно ускорить.
— Ладно, только не затягивайте, ладно?
