— Вроде нет. Но это точнее скажет Валера.
— А ты почему так решил?
Оперативник пожал плечами:
— Постель больше похожа на койку больного, а не на ложе страсти.
— Ты эксперт?! — усмехнулся Смирнов.
— Нет, эксперт у нас Валера. Так что он нам и скажет.
— Чем жертва была больна?
— Я позвонил в поликлинику, лечащий врач сказал, что ангиной. Почти не могла говорить.
— На двери есть засовы или крюки? То, что нельзя открыть снаружи.
— Нет. Два замка, один цилиндровый, другой сувадальный. Оба накладные.
— А на внутренней двери?
— Ничего.
— Какой замок был залит пеной? Сувадальный?
— Да.
— А сломаны оба?
— Да. Хотя они не столько сломаны, сколько поцарапаны внутри. Механизм остался в рабочем состоянии. Так что наш убийца, скорее всего, пытался изобразить проникновение при помощи отмычек.
— Это Степа так сказал?
— Да. Он забрал замки на экспертизу, но по предварительному осмотру получается так.
Из соседней комнаты появился криминалист. Валера Ратников был приземистым пузаном с клочками волос над ушами, короткими пшеничными усами и мясистым носом, на котором криво сидели очки с круглыми стеклами, издалека напоминающими пенсне.
— Здорово, — кивнул он Смирнову и принялся стаскивать перчатки.
— Привет. — Следователь протянул руку, криминалист вяло пожал ее. — Ну что?
— Ничего хорошего. — Ратников вытащил большой мятый платок в серую клетку и протер лысину, затем шумно высморкался и спрятал платок обратно. — Похоже, настоящий псих.
— А поподробнее? — Смирнов постучал карандашом по блокноту. — Есть что-нибудь важное?
— Это после вскрытия. — Криминалист устало опустился в кресло. — Сейчас могу дать только общую картину. Полный modus operandi завтра вечером. В лучшем случае.
— Что-что? — не понял Смирнов. — Какой еще операнди?
— Ну, «образ действия». То, как убийца обставил преступление, — пояснил Ратников.
— Ясно. Мы это называем «почерком».
— Буду знать. Так вот, как я уже сказал, получите свой «почерк убийцы» завтра вечером.
— Что-то быстро, — удивился Смирнов.
— Дело необычное. — Ратников взглянул на Дымина. — Ты что, ему не сказал?
— О чем? — напрягся следователь.
Оперативник вздохнул, отведя глаза.
— Этот парень абсолютно чокнутый, — сказал он. — Смотрел фильмы про маньяков?
— Ну!
— Из той же области.
— Это решать психиатрам, — проговорил Смирнов недовольно. — Не надо самодеятельности. — Он повернулся к Ратникову: — Выкладывай.
— Да ради бога! — Криминалист сложил руки на животе. — Убийца работал неторопливо, часа полтора. Он явно получал удовольствие и не торопился — знал, что в ближайшее время никто домой не вернется. Руки у него не дрожали. Но я бы не сказал, что он знаком с медициной. Он явно стремился причинить боль, но места для надрезов выбирал наугад. Профан.
— Или он маскировался, — вставил Смирнов.
— Возможно. — Ратников пожал плечами. — Но не думаю. Такие люди обычно делают все по полной программе. Знай он особенно болезненные зоны, он бы этим воспользовался. Но об этом лучше скажут психиатры.
Смирнов кивнул:
— Конечно. Давай по телу.
— Смерть наступила в результате болевого шока или потери крови. Точно скажу завтра. Жертву усыпили хлороформом, привязали к столу и заклеили рот скотчем. Затем преступник нанес семь резаных ран, предположительно кухонным ножом, который оставил в комнате. Думаю, он взял его в квартире, а не принес с собой. Во всяком случае, я нашел на кухне еще четыре из того же набора. Затем убийца вспорол жертве живот и разрезал прямую кишку и мочевой пузырь. Их содержимое он извлек и поместил в миску, тоже, я уверен, взятую в квартире. Миску поставил женщине на грудь. К этому моменту она была мертва. Затем он отклеил скотч, отрезал язык и засунул его во влагалище. — Ратников развел руками. — Вот так-то!
— Есть еще надпись, — вставил Дымин.
— А, да, — кивнул криминалист. — На правой руке трупа по-латыни написано «Memento 9».
— «Помни о девяти», — перевел Смирнов.
— Точно. Напоминает известную фразу «Memento mori», «Помни о смерти», да?
— Да. А при чем тут «девять»?
Криминалист пожал плечами:
— Понятия не имею. Мое дело обследовать тела, а не расшифровывать послания психов.
Смирнов пробежал глазами записи в блокноте.
— Итак, что убийца принес с собой? — спросил он.
— Я думаю, набор был примерно такой: сосуд с хлороформом, тряпка, чтобы пропитать ее и набросить на лицо жертвы, инструмент для имитации взлома, синий скотч, баллон с монтажной пеной и веревка.
— А ножницы?
— Нет, пользовался теми, что нашел в квартире.
— Думаешь, он плохо подготовился?
— Ты имеешь в виду, что он не прихватил нож, ножницы и миску? Нет, это сделано нарочно, чтобы тащить с собой поменьше предметов, которые могут указать на него.
— Так я и думал, — пробормотал Смирнов. — Это все?
— Пока да.
— Ладно, спасибо. — Следователь закрыл блокнот и перегнал незажженную сигарету в другой угол рта. — Пришлешь мне завтра отчет на «мыло»?
Ратников кивнул:
— Как только — так сразу. Мы можем забирать тело?
— Фотки сделали?
— Конечно.
— Я сначала взгляну на него.
— Как хочешь.
Смирнов встал.
— Держи! — Криминалист достал из кармана и бросил ему плоскую жестяную коробочку.
Это была ментоловая мазь. Она заглушала запахи смерти и разложения. Смирнов открыл крышку и дважды мазнул под носом:
— Спасибо.
Вернув коробочку криминалисту, он вошел в комнату, где произошло убийство.
Дымин с явной неохотой последовал за ним.
Запах крови пробивался даже сквозь ментол. И неудивительно: ее натекло целое озеро. Помощники Ратникова расхаживали по паркету в резиновых сапогах. Вернее, уже не расхаживали, а сидели на жестком угловом диване и курили, стряхивая пепел в жестяные крышки.
— Привет! — сказал один из них, увидев Смирнова.
Следователь не помнил его имени. Кивнув, он подошел к краю темной лужи. До тела было метра полтора. Оно еще лежало на столе, но веревки, которыми убийца привязал женщину, уже сняли. Разрезанные, они лежали на табурете в целлофановом пакете. Канат примерно с палец толщиной. Криминалисты не повредили узлы — это тоже улика.
