Смирнов направился к проему, предназначенному под парадный подъезд. К нему вели грубо сколоченные, прогибающиеся под ногами мостки. Следователь заглянул в строящееся здание. Здесь тоже трепетал на ветру полиэтилен, и повсюду были сложены стройматериалы. Они образовывали баррикады, за которыми вполне можно было укрыться. Следователю показалось, что он видел человека на третьем этаже, а значит, предстояло подниматься наверх. Ему пришло в голову, что нелегал вполне мог уже где-нибудь затаиться: наверняка с этажей вела не только эта лестница. Тем не менее он направился к бетонным ступеням. Внутри здания все казалось каким-то нереальным, призрачным — должно быть, из-за того, что производило впечатление чего-то одновременно и недоделанного, и приходящего в упадок. Практически так же выглядели дома, предназначенные на снос, только в них было еще и нагажено. Поднимаясь по лестнице, Смирнов вспомнил, что в одном из подобных зданий живут гастарбайтеры.
— Валер, ты где? — раздался в ухе недоумевающий голос Дитрукова. — Мы готовы!
Следователь не ответил. Он продолжал подниматься, внимательно глядя по сторонам.
— Смирнов, ё-моё! — снова ожил динамик. — Где тебя носит?
Второй этаж. Пусто. По крайней мере, на первый взгляд. На всякий случай Смирнов обошел его, заглядывая во все углы. Его сопровождало недовольное бормотание Дитрукова.
— Мы их выводим! — наконец объявил тот и отключился.
Следователь поднялся на третий этаж. Человек был здесь, но исчез. Смирнов подошел к окну и осмотрел пол, однако никаких следов не обнаружил. Не было и личных вещей — ничего, что указывало бы на то, что еще недавно здесь кто-то стоял. Может, все-таки показалось? Но полицейский привык доверять своим глазам. Поэтому он медленно двинулся вдоль периметра, осматривая все «баррикады» из стройматериалов. Ветер тихо завывал, проникая сквозь оконные проемы.
Пистолет жег руку — Смирнов терпеть не мог оружие, оно казалось ему уродливым порождением больной человеческой мысли. Но и подставляться под удар он не собирался — иначе не пошел бы служить в полицию.
Он заканчивал обход этажа, когда рация снова ожила.
— Смирнов, мать твою, где ты шляешься?! — Дитруков не скрывал возмущения и раздражения. — Мне что, еще тебя искать, что ли?
— Замечен объект на третьем этаже, — тихо ответил Смирнов, понимая, что больше в молчанку играть нельзя.
— Что?!
— В здании человек, — пояснил следователь. Ему показалось, что в этот момент вокруг стало как-то тихо и напряженно, словно стены прислушивались к его словам.
— Мы идем! — тут же отреагировал Дитруков.
Смирнов остановился, прикидывая, куда мог деться гастарбайтер. Вариантов было два: либо убежал наверх, либо спустился по черной лестнице. Но за пределы стройплощадки ему все равно не выбраться, размышлял следователь, — в цельности периметра полицейские убедились еще до начала операции. И все же где-то мог быть закуток, в котором человек затаился. Тем не менее нужно было проверить здание. Смирнов понимал, что бойцы это сделают и без него, так же как прочесали территорию. Оставаться на этаже не было смысла. Он направился к лестнице и почти сразу увидел поднимающихся навстречу полицейских.
— На третьем чисто, — покачал головой Смирнов.
Те кивнули и промчались мимо. Следователь почувствовал разочарование, смешанное с облегчением. С одной стороны, он не смог взять нелегала сам, а с другой — все закончилось, и можно было расслабиться, спуститься и сесть в машину, предоставив другим обшаривать стройплощадку.
Смирнов поставил пистолет на предохранитель, сунул в кобуру и стал спускаться.
Мужчину он заметил, когда проходил мимо проема, предназначенного под лестничный балкон. Тот выглянул наружу, очевидно пытаясь понять, где сейчас полицейские. Он лежал на животе, чтобы его не было видно снизу. Смирнов мысленно выругал себя за то, что не проверил балконы, и потянулся к кобуре.
В этот момент гастарбайтер его заметил. На его лице отразились одновременно испуг и отчаяние, а затем он резко встал и отступил к краю балкона. Было жутковато видеть, как он стоит на неогороженной бетонной плите и ветер надувает его оранжевую куртку, делающуюся от этого похожей на спасательный жилет.
Смирнов выдернул из кобуры пистолет — просто, на всякий случай. Он видел, что у нелегала нет оружия и нападать тот явно не собирается.
— Иди сюда! — приказал он, не поднимая пистолета. — Понимаешь по-русски? — добавил он спустя пару секунд, видя, что гастарбайтер застыл в нерешительности.
Мужчина не двинулся с места.
— Я его обнаружил, — сказал Смирнов в рацию. — Второй этаж, балкон.
В этот миг он услышал за спиной тихий шорох. Обернувшись, следователь встретился взглядом с метнувшимся к нему человеком. Тот держал в руках молоток. Смирнов едва успел пригнуться и вскинуть руку, чтобы защитить голову. Удар пришелся в предплечье, и его мгновенно пронзила острая боль. «Макаров» шлепнулся на пол. «Хорошо хоть, не снял с предохранителя», — пронеслось в голове у полицейского.
Напавший был раза в полтора крупнее Смирнова, и по перекошенному злобой лицу было заметно, что разговаривать с ним бесполезно. Вообразил ли он, что следователь собирается застрелить его товарища, или просто не придумал ничего лучшего, но он явно намеревался проломить Смирнову голову. Второй нелегал что-то испуганно выкрикнул, однако с балкона не двинулся. Следователь отступал, едва успевая уворачиваться от беспорядочных и неуклюжих ударов. Один раз ему едва не досталось: молоток просвистел всего в паре сантиметров от лица. Смирнову показалось, что тот, кого он нашел на балконе, кричит что-то на ломаном русском, в его голосе слышались умоляющие ноты — должно быть, он пытался убедить своего товарища одуматься.
Группа захвата появилась на этаже буквально через секунду. Ситуацию бойцы оценили сразу, но стрелять не торопились. Бросились к озверевшему гастарбайтеру. Тот их заметил не сразу, успел еще разок махнуть молотком. Первый подоспевший полицейский перехватил его руку, одновременно подставив подножку. Гастарбайтер полетел вперед, раскинув руки и выронив свое примитивное оружие.
— Все нормально? — спросил полицейский Смирнова.
Тот машинально кивнул: жив, значит, в порядке.
— Что с рукой?
Следователь пощупал предплечье. Было больно.
— Черт его знает. Может, перелом.
В это время другой полицейский надел наручники на поверженного гастарбайтера.
— Сейчас лекарей вызову, — сказал он, поднимая его рывком. — Пусть вас осмотрят. Спускайтесь, мы тут сами.
Машина скорой стояла неподалеку с самого начала операции — ждала.
Смирнов увидел, как с балкона выволакивают обмякшего и причитающего гастарбайтера. На вид ему было лет двадцать. Он не сводил глаз с лежавшего на полу товарища. Следователь вдруг подумал, что это вполне мог быть его отец.
