Представим себе, что все бывшие некогда великие цивилизации остались жить вечно. Со своими нарастающими институтами, бюрократиями, достижениями и взглядами. Это ж ничему новому не протолкнуться будет. У них там родовая аристократия, сонмы богов, сложившиеся уклады и системы взглядов, колонии и войска. Куда новому государству воткнуться?.. где разместиться, как среди них, здоровых и вооруженных, выжить?
Варвары – как лесные санитары-волки: загрызают все, что чуть слабей или больное. Здоровая кровь! Жизненное пространство! вот в чем прогресс – новый виток пошел. Снова начинаем с нуля, но на самом деле каждый раз не совсем с нуля, а чуть дальше, что-то берем с собой, что-то воспринимаем и развиваем, и делаем в свой черед еще шаг вперед. Кикладики – народы моря – ахейцы – греки: шуточки делов, этой цепи развития около трех тысяч лет, каждый раз стиралось бывшее и начиналось с варварства новое, чтоб подняться до удивительной высоты.
Какой прогресс, говорите, если умирает муж мудрый и могучий, и остается беспомощный ребенок неразумный? А в том, что он остался жить, вырастет – всем покажет.
Чтобы Рим породил Европу, ему надо было сначала умереть.
…А если поставить цивилизованных и варваров рядом в один и тот же год – конечно: убогие коптящие пароходики пришли на смену совершенным парусным кораблям, тяжеленная пищаль упорно теснила скорострельный и удобный лук, да и вообще – что такое жалкий, безволосый и почти беззубый человек рядом со львом, мамонтом и буйволом.
Так что же, сметание любой цивилизации прогрессивно? А если на ее месте ничего лучшего не возникло: ау, Египет, где ты? Увы, не все зерна, брошенные из горсти, прорастают… Списывайте бесследно погибших на издержки и потери в пути. Прорастет в другом месте! Смена – всегда шаг прогресса, даже если сегодня это – шаг назад.
Объяснятель
Социальный инстинкт
Если мы начнем объяснять устройство и деятельность общества разумом – то окажется, что в устройстве и деятельности общества много глупого. Награды и почести заставляют людей стремиться к ним – и ради того совершать часто подлости и гробить здоровье из-за кусочка металла или бумажки с буквами. Блага и слава обычно достаются не свершителям великих дел, а тем, кто к ним ловко примазался. Почитают не тех, кто добродетелен и благороден, не тех, от кого больше пользы всем, а тех, кто больше нашумел или у кого больше власти. Наверх выходят по законам общества не лучшие, а пронырливые. Общество это организуется в такое государство, которое вечно гробит природу, производит ненужное и недосматривает за нужным, не вознаграждает добро и попустительствует злу. А уж про глупость войн, содержание паразитов, потакание жадности богачей, идиотический масштаб бюрократии, гробящей любое начинание – и говорить не приходится. И в правители-то обычно выходят не самые умные, не самые лучшие, не самые патриотичные и энергичные – а те, кто ловчей договорился со всеми сильными мира сего. И с удивительным тупым упорством все общества раньше или позже сами стремились к своей гибели. Вот ведь что поразительно!
Если мы объясним устройство общества пользой, то почему оно делает так много вредного? Та же экология, те же войны, то же противоестественное сочетание безработицы и гастарбайтеров, непомерное количество начальников и придурков, накачанные дрянью продукты и т. д.
Если ставить в основу общества справедливость – то оно весьма несправедливо к рядовым, к нижним, к большинству, к слабым. Вот вам митинги, бунты и революции. И вообще ни один добрый поступок не остается безнаказанным.
Если говорить об обществе как продукте общественного договора, то мы с этими уродами наверху не договаривались обо всем том, что нам навязали.
Нет, хорошее в обществе есть, кто спорит. Все же не по лесам дикарями сидим и трясемся, что любой сильный гость сожрать может. Но. Если мы все знаем, как надо по уму и справедливости, для пользы и добра, – то почему не получается так сделать? Никогда не получалось.
1. Групповой инстинкт.
Выжили в истории только те, кто группировался в крепкие и скоординированные коллективы, спаянные взаимовыручкой, единством действий и оптимальным распределением функций. Так Селекционер Наверху вывел человека социального.
Одиночка был обречен на гибель. Изгнание из группы означало смерть. Включение в группу означало жизнь. (Это как высадили тебя в шлюпку посреди океана – или наоборот, подняли из шлюпки на корабль, где будешь пахать наравне со всеми, но придешь в порт.)
Групповой инстинкт стал аспектом, или под-инстинктом, инстинкта жизни. Хотеть жить – подразумевало хотеть быть в группе.
2. Что такое инстинкт? Все к биологам! Они это знают давно и отлично. Хотя определение допустимо в вариантах.
Инстинкт – это генетически заданная программа поведения, необходимого для выживания.
Если подробнее, то все равно что:
Инстинкт – это генетически заданная программа совершения цепи целесообразных последовательных действий по получению результата, необходимого для поддержания жизнедеятельности особи и вида, передачи генов и выживанию и развитию вида.
3. Из этого следует вот что первое, и весьма необходимое для дальнейшего понимания:
Если мы, как люди последовательные и добросовестные, начнем определять, что же именно такое эта самая жизнедеятельность. На самом основном, базовом уровне. То получится:
Жизнедеятельность – это поддержание материально-энергетической биологической системы в штатном режиме максимального энергопреобразования.
А инстинкт жизни? На базовом уровне – это что?
Инстинкт жизни – это имманентное стремление материально-энергетической биологической структуры к режиму максимального энергопреобразования.
То есть:
Инстинкт жизни есть импульс энергоэволюции Вселенной.
Пиковое, игольное острие этой энергоэволюции, идущей в биосфере и ноосфере с бешено нарастающей скоростью.
Субъективное «Я хочу жить» объективно есть «Вселенная стремится наращивать энергопреобразование».
4. Из этого следует вот что второе:
Если инстинкт жизни есть проявление вселенской тенденции к повышению энергопреобразования. Если инстинкт жизни – в широком смысле слова – включает в себя всю программу жизнедеятельности организма, со всеми частностями и деталями. То:
Любой инстинкт – есть под-инстинкт по отношению к инстинкту жизни.
Любой инстинкт – есть аспект и часть общего инстинкта жизни.
Любой инстинкт – это нить в совокупном пучке инстинкта жизни.
Мы не будем включать сюда переваривание пищи, или выработку антител, и вообще физиологию организма, которой не требуется наше осознанное отношение. Дыхательный рефлекс, вероятно, находится на грани «бездумной» физиологии и осознаваемых действий. А вот жажда, голод, секс, – могут быть сочтены инстинктами в чистом, так сказать, виде.
