Но как я смогу заставить ее разглядеть за неопределенностью меня, если и тела у меня считай что нет, а жизнь такова, что нам никогда не удастся связать свои судьбы друг с другом.
Я подъезжаю к школе во время последнего перед перерывом на обед урока и оставляю машину на обычном месте.
Сегодня я знаю, в каком классе занимается Рианнон. Встаю у дверей и жду звонка на перемену. Когда урок заканчивается, я вижу, как она выходит из класса в окружении других учеников: разговаривает со своей Ребеккой. Меня она пока не замечает; идет, не поднимая глаз. Двигаюсь за ней следом по коридорам и все гадаю, кто я: призрак ее прошлого, настоящего или все же будущего? Наконец Ребекка сворачивает в сторону, и я получаю возможность поговорить с ней наедине.
– Привет, – говорю я.
И вот он, этот момент: как обычно, перед тем как повернуться ко мне, мгновение она колеблется. Потом оборачивается, и опять же: вот оно, узнавание.
– Привет, – вздыхает она. – Это ты. И почему я уже не удивляюсь?
Не сказать что я мечтал о таком приветствии, но все же оно вполне объяснимо. Когда мы встречаемся наедине, я – ее любовь, а в школе – только нарушитель спокойствия.
– Поедим вместе? – предлагаю я.
– Пожалуй, – соглашается она. – Только сразу предупреждаю: потом мне нужно обязательно вернуться обратно.
Я отвечаю, что принял к сведению.
Мы идем молча. И я замечаю, что люди смотрят на нее по-разному. Некоторые – вполне доброжелательно, большинство же – с откровенной насмешкой.
Она видит это.
– Все знают, что я рокерская подстилка, – усмехается она. – И конечно, уже успела переспать со всей «Металликой». С одной стороны, это забавно, а с другой – вроде как и нет. – Она оглядывает меня с головы до ног: – Ты, однако, выглядишь абсолютной противоположностью себе вчерашнему. Даже не представляю, с кем я имею дело сегодня.
– Меня зовут Вик. Биологически я женщина, хотя чувствую себя мужчиной.
Рианнон опять вздыхает:
– Я и представить себе не могу, что это означает.
Начинаю было добросовестно объяснять, но она отмахивается.
– Давай уйдем из школы, ладно? И иди чуть поодаль. Кажется, так пока будет лучше.
Мне ничего не остается, как согласно кивнуть.
Мы отправляемся в закусочную, где всем посетителям за девяносто, а самое популярное, по-видимому, блюдо – яблочное пюре. Явно не место для сбора школьной тусовки.
Как только мы занимаем столик и делаем заказ, я спрашиваю ее о последствиях вчерашнего скандала.
– Не буду врать, что Джастин так уж расстроился, – начинает она. – К тому же недостатка в желающих его утешить не наблюдается. Я чуть не плачу от умиления! А Ребекка меня просто потрясла. Если бы была такая профессия – дружеский пиар, то она стала бы в ней асом, клянусь. Она так легко проглотила мою версию того небольшого происшествия.
– Что же ты ей наплела?
– Ну, я сказала, что Джастин – болван, а с тем рокером и не было ничего, мы просто стояли и разговаривали.
Первое я не стал бы опровергать, но второе утверждение даже для меня звучит слабовато.
– Извини, что так мерзко все получилось, – вырывается у меня.
– Да, хуже и быть не могло. Но давай уж наконец перестанем без конца извиняться друг перед другом. Иначе у нас каждая фраза будет начинаться с «извини…».
Теперь я слышу в ее голосе смирение, но не могу пока решить, с чем же она в действительности смирилась.
– Значит, ты девушка, которая на самом деле – парень? – меняет она тему.
– Что-то вроде того. – Я чувствую, что у нее нет желания углубляться.
– И долго ты сюда добирался?
– Часа три.
– И что ты сегодня пропускаешь?
– Пару контрольных да свидание с подружкой.
– И ты думаешь, это честно?
Секунду я озадаченно хлопаю глазами.
– О чем ты? – спрашиваю я наконец.
– Послушай, – начинает втолковывать она, – я очень рада, что ради меня ты проделал весь этот путь. Рада, не вру! Но я не спала почти всю ночь и сейчас злая, как собака, а когда получила утром твое сообщение, то подумала: а честно ли мы себя ведем? Не по отношению к тебе или ко мне, а ко всем тем людям, чьи жизни ты… посещаешь.
– Рианнон, но я всегда очень осторожно…
– Знаю, знаю. И всего лишь на один день. Но что, если именно сегодня должно было произойти что-то совершенно неожиданное? Что, если ее подружка именно сегодня решила устроить Вик грандиозный сюрприз, какой-нибудь вечер со свечами? Или ее напарница по лабораторным занятиям откажется работать без нее? А если… ну, не знаю. Что, если столкнутся машины, а она, по идее, должна была оказаться поблизости, чтобы спасти ребенка?
– А, вот в чем дело. – Мне становится легче. – Как тебе другой вариант: а что, если именно я должен был в это время проходить мимо? Если именно мне полагалось быть там? И если меня вдруг не окажется в том месте, все события пойдут в другом направлении? Разница будет бесконечно мала, но тем не менее?
– Но разве жизнь Вика не на первом месте?
– Это еще почему?
– Да потому, что ты у него лишь временный гость.
Возразить тут, конечно, нечего, однако от Рианнон я совсем не ожидал услышать ничего подобного. Она делает попытку сгладить неловкость, чтобы слова не звучали обвинением.
– Прости, я не хотела сказать, что твоя жизнь не так важна, как ее. Ты ведь знаешь, я так не думаю. Сейчас ты единственный, кого я люблю больше всего на свете.
– Да неужели?
– Что значит «неужели»?
– Вчера вот ты сказала, что не любишь меня.
Она мгновенно соображает, о чем речь:
– Я имела в виду того рокера, а не тебя.
Разговор оказывается не таким уж неприятным, как я подумал вначале. Хотя все сложные моменты никуда не делись.
Приносят наш заказ, но Рианнон, похоже, не до еды. Она сидит и задумчиво макает ломтики картошки в кетчуп.
– Я тоже люблю тебя, – говорю я ей.
– Знаю, – отвечает она. Вид у нее, однако, не очень радостный.
– Мы справимся со всем, что нас ждет. В самом начале отношений никогда не бывает все гладко. У нас пока черная полоса. Это ведь не пазл, где детали картины складываются единственным образом. В отношениях между людьми все по-другому. Эти детали нужно притирать и приспосабливать друг к другу, пока не соберется правильный рисунок.
– А твоя деталь меняет форму каждый день, – справедливо замечает она.
– Только внешнюю.
– Я понимаю. – Она наконец съедает один ломтик. – Правда, похоже, мне еще нужно поработать над своей частью картины. Сейчас все слишком закрутилось. И то, что ты здесь, только добавляет сложности.
