Вот это Лорен и называет своим рюкзаком? Такое надо носить в третьем классе, пока еще грудь не выросла. А Фелисити? О боже, что это на ней? По мне, такие чулки можно выдавать только малолетним преступницам. А топик, что напялила на себя эта Кендалл? Нет зрелища печальнее, чем бесполая девица, которая пытается выглядеть сексуальной. Ее надо водить на акции по сбору денег для жертв торнадо. Несчастные, завидев ее, будут плакать и молить: «Нет, нет, не надо нам ничего, отдайте все этой бедняжке».
Лично мне все эти подлые мыслишки глубоко чужды. И вот странное дело: когда я сдерживаюсь и не даю Ванессе высказаться, нет ощущения, что окружающим от этого становится легче. Мне кажется, они даже разочарованы. Им просто скучно. А ее мерзкие комментарии их развлекают, доставляют какое-то порочное удовольствие.
Бойфренд Ванессы, качок Джефф, решает, что у нее начались критические дни. Синтия, лучшая подруга и приближенная, участливо справляется, не умер ли у нее кто. Они чувствуют неладное, но никогда не смогут догадаться об истинной причине. И конечно же, никто и не подумает, что Ванесса одержима дьяволом. Скорее наоборот: им покажется, что дьявол взял на сегодня выходной.
Глупо было бы пытаться исправить ее, уж это я понимаю. Можно, конечно, сбежать сегодня из школы и записаться на работу в бесплатную столовую для бездомных. Но я более чем уверен, что если она завтра туда заявится, то первым делом поднимет на смех тряпки этих самых бедолаг, а потом обругает и сам суп. Лучшее, что можно придумать, это поставить ее в смешное положение, чтобы любой мог потом уколоть. (Ребята, кто смотрел видео с Ванессой Мартинес, где она гуляет по коридорам в одних трусах и распевает песенки из «Улицы Сезам»? А потом и вообще бежит в туалет и моет голову в унитазе?) Однако я отказываюсь от этой идеи. Ведь поступить так означало бы опуститься до ее уровня; к тому же я уверен, что если отравить ее собственным ядом, то это хоть и в малой степени, но обязательно отразится и на мне лично.
Так что я даже не пытаюсь как-то на нее воздействовать. Просто смиряю на один день ее мерзкий нрав. Пытаться заставить злого человека вести себя прилично – очень утомительное занятие. Просто физически ощущаешь сопротивление его натуры и понимаешь, почему ему гораздо легче оставаться таким, каким уродился.
Я хочу рассказать обо всем Рианнон. Когда случается что-нибудь необычное, первое, что приходит мне в голову, – поделиться с ней. Это самый верный признак любви.
Приходится писать письмо, но, кажется, мне уже недостаточно виртуальных писем. Надоело довольствоваться одними только словами. Да, они могут донести смысл, но они не передают чувства. Писать ей – не то же самое, что говорить и видеть, как она слушает меня. Читать ответы на экране – не то же самое, что читать их на ее лице. Конечно, информационные технологии – великая вещь, я всегда это признавал. Но теперь такое вот высокотехнологичное общение начинает казаться мне каким-то выхолощенным, что ли, бездушным. Я хочу быть там, с ней, и это желание начинает меня пугать. Удобства связи на расстоянии быстро теряют свое значение теперь, когда я чувствую, что быть рядом с ней – гораздо приятнее.
Так и знал, что Натан опять напишет.
Ты не можешь уйти сейчас. У меня еще остались вопросы.
У меня не хватает духу сказать ему, что нельзя так относиться ни к людям, ни к миру в целом. Вопросы остаются всегда. Каждый ответ влечет за собой новые и новые вопросы. Единственная возможность не сойти с ума – оставить некоторые из них без ответа.
День 6018
На следующий день меня зовут Джордж, и я всего лишь в сорока пяти минутах езды от Рианнон. Она связывается со мной и пишет, что сможет выйти из школы во время ланча.
А вот мне проделать подобное было бы крайне затруднительно, потому что Джордж получает домашнее образование.
Мать и отец Джорджа – домоседы, поэтому он и его два брата тоже все время проводят дома. Комната, которую в большинстве домов назвали бы игровой, в семье Джорджа носит название школьной. Родители даже поставили там три парты; судя по виду, они достались им от школы начала прошлого века, с одним общим классом. Встают здесь рано. Нас будят в семь, и в ванную мы ходим по графику. Мне удается улучить минутку и связаться с Рианнон. Читаю ее сообщение и отправляю свое: мол, посмотрим, как пойдут дела. Ровно в восемь мы уже за партами; отец занимается где-то в другой комнате, а мать принимается за наше обучение.
Сканируя память Джорджа, я узнаю, что он в жизни не видел никакой другой классной комнаты. Причиной всему борьба родителей против методов, которые использовала воспитательница детского сада при обучении старшего брата. Не могу себе представить, что же это могли быть за методы, если они навсегда отвратили целую семью от школьного образования. Память Джорджа не дает ответа – он и сам не знает. Зато пожинает плоды.
Прежде я уже учился на дому. Моими родителями бывали увлеченные люди, они и сами увлекали своих детей игрой и учебой. Они оборудовали специальную комнату, чтобы их детям было где играть и развиваться. Сегодняшний случай – особый. У матери Джорджа стальной, несгибаемый характер. А говорит она ну очень медленно, впервые в жизни с таким сталкиваюсь.
– Мальчики… сегодня… мы поговорим… о событиях… которые… привели… к… Гражданской… войне.
Братья давно с этим смирились. Они сидят и смотрят прямо перед собой, всем своим видом выражая полное внимание.
– Президентом… Юга… был… человек… по имени… Джефферсон… Дэвис [14] .
Мне не хочется сидеть здесь в заложниках, особенно зная, что спустя несколько часов меня будет ждать Рианнон. И вот через часок я решаю использовать тактику Натана: начинаю забрасывать ее вопросами.
А как звали жену Джефферсона Дэвиса?
Сколько штатов было тогда в Конфедерации?
Каковы были потери в битве при Геттисберге?
Линкольн собственноручно написал свою Геттисбергскую речь или ему помогали?
И еще дюжины три подобных вопросов.
Братьям, видно, кажется, что я нанюхался кокаина, а мать волнуется и суетится, потому что ей приходится каждый ответ искать в справочнике.
– Джефферсон… Дэвис… был… дважды женат… Его… первая жена… Сара… была дочерью… президента… Закари Тейлора… [15] Но Сара… умерла… от малярии… через… три месяца… после… свадьбы… Он женился… второй раз…
И далее целый час в том же духе. Наконец я прошу разрешения сходить в библиотеку поискать книги по данной теме.
Она с облегчением кивает.
Учебный день в разгаре, поэтому в библиотеке я один. Библиотекарша меня знает, а значит, знает, из какой я семьи. Ко мне она относится по-доброму, но о матери отзывается довольно резко. Отсюда я делаю вывод, что воспитательница детского сада – не единственная персона в городе, чьей работой недовольна моя мать.
Сажусь за компьютер и сообщаю Рианнон адрес библиотеки. Потом беру с полки «Кормежку» [16] и пытаюсь вспомнить, на какой странице закончил чтение в прошлый раз, когда брался за эту книгу некоторое время назад. Сажусь за стол у окна и начинаю следить за проезжающими машинами, хотя и знаю, что Рианнон появится не раньше чем через два часа.
