– Могла! – воскликнула Майя.
Это был глупый возглас. Она не удивилась бы сейчас, если бы Белла прямо назвала ее дурой.
– Не могли, не могли, – улыбнулась та. – На то они и скрытые. Как ребра у жизни внутри. Иногда прорывают поверхность, и мы тогда ужасно удивляемся. Говорим: надо же, какое совпадение.
– Я не удивляюсь совпадениям… – медленно проговорила Майя.
Это была правда. С детства она знала, что причудливый рисунок жизни – не вообще какой-то жизни, а той, которая привела к ее рождению, к тому, что она такая, а не другая, – составлен из множества неожиданных и необъяснимых событий, отношений, поступков, ведущих к переменам. Почему она забыла об этом так надолго?..
– Ну, не знаю, – пожала плечами Белла. – Вы, может, и не удивляетесь, но все люди совпадениям удивляются. Хотя нет, не все!
Она вдруг улыбнулась и чуть ли не рассмеялась. Меньше всего Майя склонна была сейчас к веселью, но улыбка у этой смешной Беллы была такая, что она все-таки улыбнулась тоже и спросила:
– Кто еще не удивляется?
– А я вчера с одной девчонкой познакомилась. То есть она не девчонка, а как я. Учительницей в школе работает, но по виду никогда не скажешь, ничего от училки нету. Ну, это не передашь – надо видеть. Жила она себе, жила в каком-то городке на Урале, вела в школе литературу, сына обожала, ему лет десять. А потом началось вот это все – вы и сами знаете. – Белла чуть внимательнее посмотрела на Майю, словно для того чтобы удостовериться, что та действительно знает. И, удостоверившись, уточнила: – Массовый психоз – патриотизм головного мозга. Директора школы до инфаркта довели, на его место новую директрису прислали. Та всем сразу объявила: вы обязаны учить детей уважать историю нашей страны, какой бы неприглядной она ни была, потому что государство всегда право.
– Да вы что? – ахнула Майя. – Опять?! Не может быть!
– Это же везде теперь, вы не видите, что ли? – пожала плечами Белла.
– Вижу. Даже я теперь вижу…
– Но как ни есть, а деваться этой Вике было некуда. Профессия зависимая, ребенок маленький, она еще и детдомовская к тому же. Крайняя, в общем, ситуация. Думала, придется как-то приспосабливаться, терпеть, ничего же не поделаешь. Но не выщло.
– Почему?
– Ребенок из школы пришел, плачет. Что такое? А ты, говорит, не патриотка, потому что настоящий патриот должен то и это, им на уроке объяснили. А ты, мама, против всех, и тебя все ненавидят. Она и поняла: неизвестно, сколько все это будет длиться, а ребенок растет сейчас, и она его собственными силами от всего этого не убережет. Мозги ему заср… отравят, в общем, ему мозги, не сегодня, так завтра. А у нее, кроме этого ее Витьки, ни одной родной души на свете. И что, она будет наблюдать, как его ненавидеть ее учат? Тем более переходный возраст вот-вот. И что она, как вы думаете, сделала?
– Ребенка схватила и в Москву сбежала, – сказала Майя.
– Сначала так и хотела, да. Но потом поняла: то же самое будет. В Москве же, чтобы как-то от всего этого уберечься, или сразу родиться надо было в соответствующей среде, или чтобы кто-нибудь тебя в эту среду аккуратно вставил. А явись-ка такая училка из деревни – без денег, без родни, без связей, с ребенком подросткового возраста. Да кому она здесь нужна, куда ее возьмут? Все равно в скором времени во все то же самое вляпается, если не хуже. Она очень сообразительная, эта Вика Дерби, – объяснила Белла. – Мы с ней вчера, после того как познакомились, целый вечер в кафе проболтали. Там не ум, а разящее копье. И характер такой же.
– Так что она все-таки сделала? – напомнила Майя.
– Из школы уволилась и научилась ресницы наращивать.
– Зачем?
– Вот и я сразу не поняла! – засмеялась Белла. – А оказывается, сейчас все просто с ума сходят по этим ресницам. Новая технология – по одной искусственной к каждой своей приклеивается. Представляете, какая работа ювелирная? Зато выглядят как настоящие, только в сто раз лучше, и тушь не нужна. Кто один раз сделал, тот, конечно, опять придет. Они же всего на три недели приклеиваются, а потом как? Показалась ты, например, любимому мужчине вся такая прекрасная, ресницы – как у Мальвины, воробьем облезлым уже показываться не захочешь.
Майя и сама не заметила, как эта похожая на ежика девушка заинтересовала ее тем, что не интересовало ее никогда и не могло интересовать в принципе, иначе это была бы уже не она.
«Или это и есть уже не я?» – мелькнуло у нее в голове.
А вслух она спросила:
– Но ей-то все это зачем? При чем к ней эти ресницы?
– При том, что это постоянный источник дохода. – Кажется, быстроумная Белла уже удивлялась Майиной непонятливости. – Говорит, от клиентов отбою не было. Можно было днем и ночью ресницы клеить, лишь бы сил хватало.
– А ребенок?
– А ребенка она отвезла в Оксфорд.
– Куда?!
Майе не хотелось выглядеть идиоткой, но возглас вырвался сам собой. Кажется, она меньше удивилась бы, услышав, что провинциальная учительница отвезла своего ребенка на планету Юпитер.
– В Оксофрд. В школу с пансионом. Продала квартиру, как раз хватило за первый год заплатить. А сама сюда приехала. Сняла халупу в дальнем Подмосковье, стала каждый день в Москву ездить и ресницы клеить. Молотила как автомат, хлебом с молоком питалась – накопила пацану на следующий год учебы.
– Нет, это что-то немыслимое… – покачала головой Майя.
– Почему же?
А правда – почему? Вообще-то все выглядит вполне возможным. Только совершенно невероятным!
– Потому что… Но как было до такого додуматься? Кому бы такое в голову пришло? – не очень уверенным тоном сказала Майя.
– Говорю же, у Вики Дерби не ум, а разящее копье, – усмехнулась Белла.
– Необычная, кстати, фамилия.
– Вот! – воскликнула Белла. – В школе, в Оксфорде уже, сына ее все спрашивали, почему у него английская фамилия. Вика понятия не имела, предполагала только, что директорша детдома, может быть, Диккенсом зачитывалась, вот и придумала. Она своей матери никогда не видела, но была одна фотография, в детдоме из личного дела выдали. Только, видимо, не матери фотография, а бабки, судя по фасону плаща. Стоит эта бабка – Вика ее точная копия, между прочим, – с каким-то эффектнейшим мужиком в обнимку на московской улице, оба радостно улыбаются, явная любовь. Вика даже на заставку айфона ее поставила – родня, загадка судьбы и все такое. А у них там, в этой оксфордской школе, общие встречи бывают. Ну, единение учителей, родителей и детей, общение в непринужденной атмосфере. Часто она ездить не могла, на ресницы-то не сильно разъездишься, но на одну такую встречу приехала. И айфон у нее зазвонил, когда она с директором школы как раз беседовала. Директор случайно заставку видит и чуть в обморок не падает. «Кто это?» – спрашивает. «Моя бабушка», – Вика отвечает. «Нет, с бабушкой, с бабушкой рядом кто?» – Белла еле сдерживала смех. Видно, очень ей нравилась вся эта головокружительная история. «Понятия не имею», – Вика говорит. Тогда этот директор тащит ее в свой кабинет, открывает альбом знаменитых выпускников Оксфорда и показывает портрет. Сэр Роберт Дерби, наш студент, лорд, дипломат и пилот королевских ВВС. Где этот сэр Дерби Викину бабку нашел, что между ними было – загадка. Он, правда, еще и разведчик был, тоже знаменитый, типа Лоуренса Аравийского. Может, и в Россию его заносило, поди теперь узнай. Во всяком случае, сходство между его портретом и фотографией такое, что и Гуглом не надо проверять. Но они все-таки проверили потом. Сам этот сэр Роберт давно умер, конечно, но родня-то осталась. Долго извинялись, но все-таки попросили Вику сделать ее мальчику анализ ДНК. Оказался прямой потомок. Вот так вот. А вы говорите, совпадений не бывает!
