— Типа того, — сказал Горлогориус.
— Вау! А ты сам-то кем будешь, дяденька?
— Так, мимо проходил.
— А домище это чей?
— Этот? Полагаю, что твой.
— Вау! Круто!
— Иди в домик, Иван-дурак.
— А откуда ты знаешь, как меня зовут? Ты че, волшебник, что ли?
— Типа того, — сказал Горлогориус. У него было тяжело на душе. Нельзя сказать, чтобы они с Иваном были добрыми друзьями, но потерять мага такого масштаба — удар для всей Гильдии. — До свидания, Иван. Может, еще свидимся.
— Покедова, дедуля.
Глава 26
Месть — это наше все.
Граф Монте-Кристо
Алеша Попович лежал на полу, обеими руками сжимая холщовую сумку с Кощеевой смертью внутри.
На груди Алеши лежал белый картонный прямоугольник с нарисованной на нем единицей. Уголок прямоугольника был испачкан красным.
Муромец опустился на колени рядом с раненым товарищем, осторожно вынул из его рук сумку с Кощеевой смертью и передал ее Добрыне. Затем он двумя пальцами проверил сонную артерию Алеши.
— Жив, — сказал Муромец.
— Кинжалом пырнули, — сказал Добрыня.
— Нет, для кинжала рана слишком глубокая. А для меча — слишком маленькое входное отверстие. Больше на шпагу похоже, — сказал Илья.
Тем временем кончилось действие заклятия, дружинники обрели способность передвигаться и вязали ослабевшего после электрошока Кощея железными цепями. Князь Владимир появился на пороге, мгновенно оценил ситуацию и командным голосом гаркнул:
— Лекаря сюда, живо! Моего или королевского, или мой храбрый Алеша умрет!
Лекарь оказался недалеко, наверное, ждал окончания разборки, после которой у него могла появиться работа. Он наскоро обработал рану богатыря и велел перенести его в более удобное для проведения дальнейших медицинских процедур место.
Удостоверившись, что Алеша Попович обеспечен должным уходом, князь Владимир пригласил двух богатырей и стрелка в свой кабинет.
Помещение было просторное и редко используемое. Князья в Триодиннадцатом царстве привыкли обходиться без кабинетов, однако Владимир Верный Путь слышал, что у всех его иностранных коллег существуют отдельные комнаты для работы, и решил от них не отставать.
Князь Владимир обставил помещение согласно своим вкусам и представлениям о том, как должно выглядеть рабочее место главы государства. К сожалению, в Триодиннадцатом царстве никогда не было дизайнера по интерьеру, который мог бы объяснить правителю, что импортная офисная мебель от «Железного Дровосека» плохо сочетается со стенами из грубообработанных бревен, а шкура молодого Змея Горыныча, лежащая на полу, слишком скользкая, чтобы по ней ходить, и не привносит в помещение уюта.
На столе князя всегда горела свеча зеленого воска, и пламя свечи тоже было зеленоватым, придавая лицам присутствующих нездоровый оттенок.
— Перейдем сразу к делу, — сказал князь. — Что происходит, Илья?
— Кощеева смерть хранилась под твоим креслом князь, — сказал Муромец. — Мы пришли, чтобы забрать ее, не отвечая на лишние вопросы. Не получилось.
— Вы не хотели осквернить мой трон?
— Я служу своей стране и тебе, князь. Такая мысль не могла даже прийти мне в голову.
— Я тебе верю, Илья. Другой вопрос в том, зачем вам понадобилась Кощеева смерть. У нас с ним существовали определенные договоренности, а ваши действия привели к эскалации конфликта.
— Иван-мудрец послал нас за Кощеевой смертью. Он даже показывал грамоту, подписанную твоим именем.
Князь Владимир смутился. Ему стыдно было признавать, что он не всегда читает указы, подсовываемые ему на подпись. Но он был честным человеком и не стал отрицать очевидного.
— Может быть, я и подмахнул грамоту не глядя, — признался он. — А мудрец объяснил вам, зачем ему понадобилась эта самая смерть?
— Нет. Ты же знаешь этих мудрецов. Пойди туда, сделай то и не задавай лишних вопросов — их любимый стиль общения.
— Понятно, — сказал князь, — Итак, приказ вы выполнили, смерть добыли. Что нам теперь с ней делать? Кощей — фигура сложная и неоднозначная. Да, он — нежить, но частенько бывает очень полезен интересам государства, и я не вижу прямой выгоды от его ликвидации. С другой стороны, он очень нелюбим в народе, и население страны не поймет меня, если узнает, что я держал его смерть в своих руках и не воспользовался ею.
— Ты не держал ее в своих руках, — сказал Реджи. — Ты к ней даже не прикасался.
— Своей исполнительностью вы поставили меня в неловкое положение, Илья, — продолжал князь Владимир, не обращая внимания на реплику стрелка. — И что ты мне посоветуешь в этой ситуации?
— Не мое это дело — князьям советовать. Тут с мудрецом поговорить надо.
— С мудрецом поговорить, конечно, просто необходимо, — вздохнул князь. — Только трудный это будет разговор. После его сегодняшнего поведения я крепко подумаю, кого пошлю к мудрецу в качестве переговорщика. Может быть, и тебя самого, Муромец. И прихвати с собой еще человек сорок.
— Мне его поведение тоже не понравилось, — сказал Муромец. — Странно он себя вел, непатриотично.
— Мягко сказано, Илья. Не знаю, что на него такое нашло, но я больше не могу рассматривать его как своего друга и союзника.
— Это правильно, — сказал седовласый старец в дорожном балахоне волшебника, вываливаясь из магического портала прямо на середину шкуры Змея Горыныча.
Как и следовало ожидать, он поскользнулся, и это немного смазало эффект от его появления.
— Позвольте представиться, я — Горлогориус, как говорят в ваших краях, колдун. У меня есть для вас новость касательно вашего мудреца.
— А именно? — спросил князь.
— Он больше не мудрец, — сказал Горлогориус — Он теперь снова дурак, и я решительно не советую вам обращаться к нему за помощью. Впрочем, так же решительно я не советую вам ему мстить. Видите ли, он уже наказан, и он все равно является членом нашей Гильдии, а Гильдия весьма ревниво относится к нападению на людей, ее составляющих.
— Готов положиться в этом на ваше слово, — сказал князь. — Я не мстителен. Я за справедливость.
— В случае с Иваном справедливость уже восторжествовала, — сказал Горлогориус — Теперь поговорим о насущном. Артефакт у вас?
— Чего? — спросил Муромец.
— Яйцо, — уточнил Горлогориус — Оно у вас, я надеюсь?
— У меня, — сказал Муромец.
— И что вы намерены с ним делать?
— Мы как раз сейчас обсуждали этот вопрос, но еще ни к чему не пришли, — сказал князь. — А ты хочешь заявить на него свои права?
