— И часто тебе доводилось видеть эти «рельсы» под землей?
— Иногда, — сказал Джек. — Правда, обычно рельсы прокладывают на маршрутах, пользующихся повышенной популярностью у населения.
— Это как? — спросил Бозел.
— По маршрутам, наиболее часто используемым людьми, — сказал Джек.
— Тут вообще никого нет, кроме нас, — сказал Бозел.
— Я заметил.
— И кто же положил здесь эти рельсы?
— Не знаю, — сказал стрелок.
Это была не единственная странность, которую заметило натренированное зрение стрелка. У проложенных в странном месте рельсов не было ни одного стыка, а Джек не бывал еще ни в одном мире, технология которого могла бы повторить подобный фокус. Как-то же неведомые путепрокладчики должны были эти рельсы монтировать.
Спутникам, не знавшим о железных дорогах даже понаслышке, он об этой странности говорить не стал. Зачем лишний раз тревожить?
Вряд ли рельсы как-то связаны с живущим в этих местах демоном.
Но на всякий случай Джек заранее вытащил из саквояжа гранатомет и нес его на плече, невзирая на лишнюю тяжесть. Он не очень часто имел дело с демонами, но знал, что обычно нападают они неожиданно, и взрывы гранат для них если не всегда смертельны, то почти всегда довольно неприятны.
Путь бригаде освещал шар света, который Гарри подвесил у себя над головой. Шар неотступно следовал за волшебником, зависнув на двухметровой высоте.
Это было одно из самых примитивных заклинаний которые проходят на первом курсе магического колледжа, и на его поддержание практически не требовалось энергетических затрат.
Гарри сверился с картой, и они свернули направо. Новый туннель оказался чуть шире, чем предыдущие, и судя по эху, тянулся вперед на несколько километров.
На полу тоже были уложены рельсы.
— Что-то мы слишком хорошо идем, — заметил Бозел. — Сколько уже времени под землей, и никакого намека на присутствие демона.
— Сплюнь, чтоб не сглазить, — сказал Гарри.
Бозел обернулся, чтобы сплюнуть через левое плечо, как обязывал обычай, и увидел яркий свет, приближающийся к ним по тоннелю. Вместе со светом появились протяжный вой и ритмичное постукивание.
— Бежим! — скомандовал Гарри и вдруг заметил, что он один стоит на месте, а остальные уже несутся во весь опор.
Несмотря на скорость, которую развила бригада, вой, чудовищное лязганье и яркий свет быстро приближались к ней по туннелю.
Джек развернулся на бегу и, не останавливаясь, выпалил в приближающегося демона из гранатомета. Сзади коротко громыхнуло, но на скорости продвижения демона взрыв никак не сказался.
Еще немного, подумал Гарри, и эта хрень, чем бы они ни была, нас раздавит.
Боковым зрением он заметил узкий проход, перпендикулярный туннелю, по которому они бежали. Рельсов там вроде бы не было…
— Туда! — крикнул Гарри, поворачивая.
Бозел чуть не сбил его с ног, а стрелок слегка задержался и всадил в приближающегося демона еще одну гранату.
Они укрылись в проходе, и несколько секунд спустя гигантская туша демона, сверкая глазами-фарами, пронеслась мимо.
По ширине демон занимал почти весь туннель, а длина его превышала несколько десятков метров. Ни в одном школьном бестиарии Гарри не встречал описания чудовища, хотя бы отдаленно похожего на этого монстра.
Демон скрылся за поворотом, но вскоре шум снова начал нарастать.
— На разворот пошел, гад, — сказал Бозел.
По ближайшем рассмотрении проход оказался тупиком длиной около пятнадцати метров. К сожалению, в темноте Гарри столь важную подробность сразу заметить не смог, и выходило, что он завел бригаду в ловушку.
Во второй раз демон приближался гораздо медленнее. Боялся проскочить.
— Гарри, мне всегда казалось, что демоны являются специализацией волшебников, — сказал Джек. — Может, проведешь какой-нибудь обряд экзорцизма?
— Какой, на фиг, экзорцизм, — сказал Гарри. — Экзорцизм — это изгнание демона из места, которое он занял не по праву. А тут для него просто дом родной.
— Волшебник, — презрительно сказал Бозел. — Что делать-то будем?
Свет в туннеле вдруг погас. Разом прекратились и шумы.
— Затаился, — сказал Джек. — Ждет, пока мы вы лезем.
— А мы не вылезем, — сказал Бозел. — Здесь рельсов нет, значит, сюда он не сунется.
— Увы, но мы не сможем все время просидеть в тупике, — сказал Джек. — Рано или поздно, но нам придется его покинуть.
— А у тебя нет штуки посерьезнее гранатомета? — с надеждой спросил Бозел.
— Есть, но, если мы ее применим, нас тут же завалит камнями. Вся пещера обрушится. Я и гранатомет-то боюсь здесь использовать.
— Это не есть хорошо, — сказал Гарри. — Обсудим альтернативные варианты?
— Надо было идти через ущелье, — сказал Бозел.
Глава 25
Двое старых волшебников всегда найдут способ разобраться между собой.
Саруман Гэндальфу
Иван-мудрец в бешенстве метался перед своим домиком.
Его унизили, его подвергли позору, публично, прилюдно, при большом количестве свидетелей. Он не мог понять, почему на стрелка не подействовала команда «замри», не мог поверить, что тот решился в него выстрелить, и не мог себя простить за то, что не остановил пулю в полете.
Рана почти не болела. Он залечил ее целебными травами и знал, что к утру от нее останется лишь едва заметный шрам, и, может быть, плечо будет ныть к перемене погоды.
Но стрелок…
Свинец быстрее магии.
Пуля опережает заклинание, потому что для таких, как стрелок, выстрел — это всего лишь рефлекс, а заклинание является плодом работы мозга.
Натренированный стрелок оказался быстрее могущественного волхва. Ничего, настанет час, когда он не будет ждать нападения.
В первую очередь — стрелок.
А с местными можно и потом разобраться.
Пойду к Сам-Себе-Багатуру, подумал Иван. Все его шаманы мне и в подметки не годятся. Вызову их на поединок и в лягушек всех превращу. В слизняков, а потом — каблуком их. Сам-Себе-Багатур только силу уважает. Силу и жестокость.
С моей мудростью и его армией мы от этого проклятого Триодиннадцатого царства камня на камне не оставим, все по бревнам разнесем, никакие богатыри не оборонят, будь они хоть трижды былинные. У хана на них давно зуб наточен, особенно на Муромца. Сколько раз он поперек ханских планов становился…
Князь еще этот… Когда я его на трон сажал, думал, послушная марионетка будет. А он с гонором оказался, сам править хочет, советов моих не слушает. Точнее, слушать-то он слушает, только делает по-своему.
