– Нет. Пытаюсь удержать тебя на Земле.
– И что ты ей сказал?
– Я? Ничего. Просто намекнул генералу Коллоджерро, что его ведомство на Земле нужно усилить хорошо ему знакомым и проверенным работником.
– Он знает, зачем это?
– Нет. Думаю, он подозревает меня в попытке продолжить ухаживание.
– А на самом деле ты не собираешься предпринять такую попытку?
– У меня была бездна возможностей, пока ты числился мертвым, но я ими не воспользовался.
– Почему? Только не говори, что из врожденной порядочности. Ее за тобой отродясь не числилось.
– Значит, ты хочешь, чтобы я тебе соврал?
– Ты теперь политик. Только и делаешь, что врешь.
– Тогда слушай. Я тщательно взвесил свои шансы и понял, что как мужчина я тебе не конкурент.
– Смотри-ка, а сказал, что соврешь.
– Так на этот раз ты останешься?
– Похоже, что ты не предоставил мне выбора, – сказал Клозе. – К тому же мне временно надоело воевать. Думаю, могу позволить себе небольшой перерыв.
– Слова не мальчика, но настоящего пилота.
– Как дела на остальных фронтах?
– А сам не догадываешься?
– Догадываюсь. Погано.
– Погано, – согласился Юлий.
– Ты не находишь, что это все как-то нереально? – спросил Клозе.
– В каком это смысле нереально? Мы потеряли больше двадцати миллионов жизней. По-твоему, это нереально?
– Нет, это как раз реально, – сказал Клозе. – Тарги нереальны. Даже не так. «Нереальны» – не то слово! Они невероятны.
– Что ты имеешь в виду?
– Гигантские тараканы, пауки с пушками на спинах, мозги на присосках… У меня такое впечатление, что я попал в дерьмовый фильм ужасов.
– Ты там хотя бы главный герой?
– Нет, один из проходных персонажей. Просто меня должны слопать не в самом начале, а ближе к концу.
– А кто тогда главный герой?
– Не надейся, не ты. Императоры в таких постановках вообще присутствуют только для антуража.
– А кто тогда?
– Не знаю. Может, ему еще не время появиться.
– По-моему, самое время, – сказал Юлий. – Герой ведь должен появиться в критический момент, а момент у нас – хуже некуда.
– Как только кто-то говорит, что хуже уже некуда, все сразу становится еще хуже, – сказал Клозе. – Ключ к победе в любом предприятии – это позитивное мышление. Вот, например, я. Я – самый крутой, самый жесткий, самый резкий, самый несокрушимый. Поэтому я до сих пор жив.
– Ты не сказал, что ты самый умный.
– Самому крутому мозги иметь необязательно, – сказал Клозе. – За него начальство думает. Оно посылает меня тонуть в дерьме, а я каждый раз выплываю.
– Тут я мог бы кое-что вставить в твою речь, но лучше промолчу, – сказал Юлий. – Кстати, о дерьме. Что ты думаешь о системе Фердинанда?
– Ничего. Я о таких странных вещах не думаю. Что не так с этой системой?
– Мы потеряем ее следующей.
– С чего ты взял?
– Остатки первой волны вторжения, а это около пятисот кораблей, как ты помнишь, изменили курс и будут у границ системы через две недели.
– Там много народу?
– Около пяти миллионов. Было. Мы уже почти всех эвакуировали.
– Драться за эту систему Империя не будет?
– Нет, – сказал Юлий. – Первая волна движется слишком медленно и не представляет главной опасности. От Фердинанда до его ближайшего соседа они будут лететь больше двух месяцев.
– В их чертовом третьем флоте было около трех тысяч кораблей с Нуль-Т, – сказал Клозе. – Сколько мы выбили на Сахаре до начала штурма?
– Около ста, может, чуть меньше. И еще двенадцать, когда они поперли на штурм.
– Из них три на моем счету, – похвастался Клозе. – Что я хотел сказать? Забыл… Нет, вспомнил. Еще несколько десятков таких побед – и тарги останутся вообще без флота.
– А мы – без нескольких десятков планет? – уточнил Юлий. – Эта идея не прокатит. На Сахаре они paботали аккуратно, потому что не хотели повредить поверхность и закопать наши тетрадоновые разработки. Плюс чертов туман и невозможность вести прицельный огонь с орбиты. Сахару они захватывали. Если же они захотят какую-нибудь планету уничтожить, жертв с их стороны будет гораздо меньше.
– Твои аналитики уже просчитали, сколько мы протянем?
– Довольно долго, если все будет идти так, как идет. Вторая волна достигнет нас через полгода, потом, учитывая, сколько у человечества планет, мы будем терять по несколько систем в месяц. Так что мы можем протянуть от трех до шести лет, если тарги не выкинут какой-нибудь новый фокус, а они могут быть на это способны. Но похоже, что человечество будет умирать долго и мучительно.
– Три года – это неплохо. Я думал, у нас гораздо меньше времени.
– Ты еще успеешь насладиться семейной жизнью, – сказал Юлий. – Но восьмерых детей заводить я тебе не советую. Даже одного бы не советовал, если ты не мазохист.
– Хорошая речь из уст императора. Оптимистическая.
– Не так уж много людей на этой планете, с которыми я могу говорить откровенно. По правде, ты – второй.
– А Винсент? Я думал, он – нормальный парень.
– Нормальный. Но у него свой геморрой.
– К тому же он не пилот и не дворянин, зато он поганый уибэшник, и полностью доверять ты ему не можешь, – сказал Клозе. – Первый человек – это Пенелопа?
– Да.
– Как она в целом? Держится?
– Даже лучше, чем я.
– Хорошая девочка.
– Даже пальцем ее не трогай, кобель.
– И не собирался. Слушай, у меня есть последний серьезный вопрос.
– Валяй.
– Ты сидишь на самом верху и должен быть знаком с общей картиной лучше, чем кто-либо другой. Скажи, у нас есть хоть какой-то шанс победить? Хоть мизерный, призрачный, но шанс?
– Это на самом деле серьезный вопрос. Полагаю, что он требует серьезного ответа.
– Хотелось бы.
– Для того чтобы появился хотя бы мизерный и призрачный шанс, нам нужно чудо, – сказал Юлий. – Хорошая новость состоит в том, что у меня есть на примете один потенциальный чудотворец. Я тебя с ним потом познакомлю. Он, конечно, прыщавый юнец, но я сделал его офицером и дворянином. Если кто-то и способен подарить нам шанс, так это он.
– Как его зовут?
