– Кто из нас после этого больной?
– Ты, – сказал Клозе. – Ты, вообще, зачем пришел?
– Пожаловаться.
– И чего не жалуешься?
– Я жалуюсь. Скучно.
– А я что, на клоуна похож?
– Есть немного.
– Скотина, – сказал Клозе. – Ты не смотри, что я капитан только временно. Если я тебя расстреляю, это будет навсегда.
– Хоть какое-то развлечение. Кстати, ты знаешь, чем развлекается человек, которому ты уступил свое кресло?
– Изображает из себя офигительного истребителя в самый разгар атмосферного боя?
– Меня это тревожит. Когда я проходил мимо рубки, я слышал, как он пытается сымитировать гул пикирующего судна. Весьма убедительно, кстати.
– А я слышал, как он кричал «ба-бах».
– И тебя это не беспокоит?
– Нет.
– Почему?
– Я проверял курс, ошибок не нашел. Кроме того, он совершил уже три прыжка, а мы до сих пор живы.
– Он еще не налетался.
– Сколько тебе самому было лет, когда ты понял, что вдоволь настрелялся?
– Чуть больше, чем ему, – признался Дойл. – Но я никогда не кричал «ба-бах». Мне кажется, люди, которые кричат «ба-бах», эмоционально нестабильны.
– Не более нестабильны, чем люди, которые говорят «бум».
– Я не говорил «бум».
– Говорил, я сам слышал.
– Это другое дело. Это в бою. Люди в бою вечно несут всякую чушь. Ты и сам улюлюкал.
– Вовсе я не улюлюкал.
– Ха!
– Это «ха!» преследует меня уже полгода, – признался Клозе. – Все вокруг только и делают, что говорят мне «хам».
– Это очень распространенное слово.
– «Ха!» ассоциируется у меня с ударом ногой в живот.
– Тебя часто били ногой в живот?
– Нет, поэтому тот раз я запомнил особенно хорошо.
– Ладно, поговорим серьезно. Как думаешь, чем там дело кончилось?
Клозе не пришлось объяснять, что Дойл имеет в виду под словом «там».
– Не знаю, – признался он. – Но изначально план показался мне толковым.
– Толковым? Это было чистое безумие.
– Поэтому он мне и нравится, – сказал Клозе. – Чем безумнее планируемая выходка, тем громче победа, если она тебе достается.
– А если нет?
– Тем сокрушительнее провал.
– Я хотел бы знать это прямо сейчас.
– Кто виноват, что ты не можешь этого сделать!
– Ты. Нечего было подставлять антенну под выстрелы.
– Надо было лучше вести заградительный огонь.
– Теперь я же еще и виноват?
– Я – капитан, – с достоинством сказал Клозе. – В мои обязанности входит такое дело, как назначить виноватого и все на него списать.
– Ты, вообще, где служишь, капитан?
– Боюсь, что это – секретная информация.
– Я серьезно.
– Я тоже.
– Ого.
– Ага. А ты где служишь?
– На «Торе». Батарея триста восемьдесят пять, восемнадцатый уровень, левый борт.
– Неплохо устроился.
– Бывало и хуже, – признался Дойл. – Не хочешь к нам?
– На МКК нет пилотов.
– Зато она большая и безопасная.
– Чем больше мишень, тем легче в нее попасть.
– Сразу видно, что ты не бомбардир, – сказал Дойл. – Для настоящего стрелка размер мишени не имеет значения.
– Я тоже стрелять умею.
– Рейд на «Одиссее»? Наслышан. Но я бы сделал лучше.
– В отличие от тебя я еще и летать умею.
– Зато я стреляю лучше.
– Это мы еще посмотрим. «Офицерский сороковой» при тебе?
– Конечно.
– Пошли в казарму.
– Это еще зачем?
– Постреляем, – сказал Клозе. – Все равно делать нечего.
– Стрелять на корабле? – изумился Дойл.
– Поверь мне, из «офицерского сорокового» значительно хуже именно этому кораблю мы уже не сделаем. И вообще, капитан я или не капитан?
Глава 3
После безрадостных новостей от адмирала Круза Юлий развил бешеную деятельность.
Он связался с Землей, вызвал генерала Коллоджерро и приказал поставить на уши все УИБ, но найти хорошего специалиста в области Нуль-Т и желательно, чтобы этот специалист умел разговаривать на человеческом языке.
Потом Юлий поставил на уши адмирала Круза и заставил его изыскать самый быстрый курьерский корабль из тех, что на данный момент были в его распоряжении. Услышав о решении Юлия покинуть безопасный борт МКК и отправиться на Землю на курьере, адмирал и генерал встали на уши и сами, но спорить с императором было бессмысленно.
Самый жестокий спор Юлию пришлось выдержать с Пенелопой, не желавшей отпускать его без секретаря. Она обвинила Юлия в том, что он специально затащил ее на корабль с целью бросить тут в обществе грубых мужланов (грубых мужланов представляли адмирал Круз и его адъютант), что он хочет от нее избавиться, и закончила речь заявлением о том, что все мужчины – одинаковые. Юлий пытался объяснить ей, что она вряд ли выдержит перегрузки, возникающие на курьерском корабле, и что он заботится исключительно о ее комфорте, но слушать она ничего не хотела. Пришлось наорать и приказать остаться, после чего Пенелопа начала было рыдать, но быстро прекратила и обозвала Юлия «козлом». Он нашел ее слова нетактичными и не соответствующими его высокому положению и отбыл на курьерский корабль в препакостном настроении.
Зато на Земле он оказался почти на три недели раньше, чем остальной флот.
Лучший специалист в области Нуль-Т оказался прыщавым юношей-студентом с рыжими волосами и именем Бо Вайсберг. Постарше специалиста не нашлось, тема Нуль-Т в Империи уже сто лет считалась бесперспективной.
Телепортация оказалась возможной, но слишком неудобной и экономически невыгодной.
Для перемещения груза весом около килограмма на дистанцию сто метров требовалось столько энергии, сколько два линкора могли бы потребить на непрерывный бой в течение трех с половиной часов. Иными словами, очень много энергии.
Для перемещения требовались приемник и передатчик, две конструкции, по размерам напоминающие средних размеров особняки.
А самое главное ограничение – ученые так и не научились перебрасывать через нуль-пространство живую материю. С предметами у них все получалось хорошо, а вот мыши в приемнике появлялись каждый раз дохлые. Как и обезьяны, собаки и даже один человек, вызвавшийся добровольцем.
