Странно, но ей тоже это нравилось.
В этом было что-то возбуждающее.
Он целовал ее закрытые глаза, ее губы. Когда его пальцы скользнули по ее соскам, Дженни бросило в жар. Когда его губы последовали за пальцами, она застонала.
Почему никто никогда не говорил ей, как это приятно? Как приятны поцелуи?
Она услышала собственный недовольный стон, когда Трэвис отпрянул от нее.
– Все в порядке, – прошептал он и начал медленно стягивать с нее шелковые трусики. Медленно, очень медленно, вдоль бедер, вдоль ног…
– Держись за меня, – произнес он хрипловато.
Она обхватила его за плечи. Он стянул трусики к ее лодыжкам.
– Подними ножку, – сказал он.
И Дженни подняла. Она сделает все, о чем он попросит, – все, все…
Дженни вскрикнула.
Но не это!
Его губы коснулись самых нежных изгибов ее тела. Его пальцы аккуратно раскрыли ее. Его язык облизывал ее, дразнил…
Она хотела оттолкнуть его, но вместо этого запустила пальцы в его волосы.
С ней что-то случилось. Она дрожала. Она распадалась на части…
Пика наслаждения Дженни достигла внезапно.
Она вскрикнула. Вскрикнула еще раз.
– Сейчас, – услышала она собственный стон. – Сейчас, Трэвис, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста…
Он рывком снял с себя одежду, раскрыл тумбочку у стола и вытащил блестящий квадратик. Быстрым взглядом она окинула его голое тело, пока он доставал презерватив.
Трэвис был прекрасен: загорелая кожа, мощные мускулы.
И это…
Она затрепетала, пока он натягивал презерватив.
– Женевьева…
Она моргнула, встретилась с ним глазами.
Он поцеловал ее. Взял за руки. Поднял их над ее головой.
И вошел в нее.
Сперва она смотрела ему в лицо. В темноту его глаз. На то, как напряглись его скулы. На его хищную улыбку.
И тут все помутнело. Она перестала смотреть. И начала чувствовать.
И, боже, она никогда не ощущала ничего подобного!
Он заполнял ее. Глубже и глубже. Она тонула, тонула в наслаждении, все внутри ее растворилось в экстазе. Их пальцы сплелись. Он был бесконечен. Казалось, она не может вобрать его полностью.
И тут Дженни застонала от резкого приступа боли.
Трэвис полностью остановился.
Она раскрыла глаза. Пот блестел на его каменных плечах, груди, руках.
– Женевьева?..
Замешательство отразилось в его глазах. Он собирался остановиться, она была уверена и не могла этого позволить.
– Женевьева! – прорычал он. – Черт возьми, почему ты не…
Она прижалась к нему и начала двигаться сама.
На секунду весь мир вокруг замер.
Затем Трэвис прильнул к ней и вошел еще глубже, намного глубже…
И тогда наслаждение волной прошло сквозь ее тело, подняв выше ночи, выше звезд…
Трэвис оказался над ней. Она подняла руки, чтобы обнять его, но он отпрянул и выпрямился.
Комок встал в горле. Неосознанно Дженни схватилась за одеяло и подняла его до подбородка, села на кровати.
– Трэвис? – Она прокашлялась. – Слушай, я… Я знаю, ты не ожидал…
– Почему ты не сказала мне?
– Но зачем?
– Я бы все сделал иначе. – Он запнулся. – Черт, я бы ничего не сделал! Никто не хочет быть ответственным за… за…
– Тебя только это волнует? Напрасно. Я сама хотела этого. Хотела потерять мою, знаешь, ну, мою…
Смешно, но после всего Дженни все еще стеснялась этого слова.
Но он не стеснялся:
– Твою девственность? – Трэвис посмотрел на нее ничего не выражающим взглядом. – Подожди-ка. Ты говоришь, будто планировала это?
Ситуация накалялась. То, как он произнес это…
Трэвис взял ее за плечи:
– Это ведь было твоим планом, а? – Его взгляд стал очень суровым. – И что же? Я, значит, вытащил счастливый билет?
– Ты был… Ты хороший выбор. Очень хороший выбор, – выпалила она.
– Очень хороший выбор, – произнес он мягко и при этом жутковато. – Почему же? Я соответствовал каким-то критериям? Каким-то… Каким-то определениям из учебника?
– Нет, – ответила она и сразу же ляпнула первую глупость, пришедшую ей в голову: – То есть эти определения были не из учебника, я сама их выдумала…
Он отодвинулся, встал с кровати.
– Одевайся, – произнес он голосом не просто бесцветным, но ледяным, а затем поднял свои джинсы и натянул их.
– Почему ты не можешь просто выслушать… – Она разговаривала со стеной.
Дженни начала дрожать.
Может, она плохо подобрала слова, но она и представить не могла, что мужчина, принявший участие в ее исследовании, отреагирует подобным образом. Разве мужчинам не нравилось лишать девушек девственности? Все данные свидетельствовали об этом.
Да и что это меняло сейчас?
Сейчас важно было как можно скорее уйти.
Она быстро оделась, но из одежды-то здесь были лишь трусики и туфли. Трэвис Уайлд даже не удосужился снять с нее чулки.
Теперь она ощутила себя униженной до мозга костей.
Вся остальная ее одежда осталась лежать в лифте: бюстгальтер, платье, даже сумочка.
Дженни хотелось расплакаться, но она не могла себе это позволить.
Его футболка все еще была на полу.
Она подобрала ее и натянула на себя через голову. Она была настолько длинной, что закрывала ягодицы. Конечно, края чулок все равно были видны, но сойдет и так.
Дженни прошла вниз по лестнице так быстро, как возможно было на этих убогих шпильках. Свет был включен.
Взявший ее девственность мужчина стоял на другом краю комнаты прямо перед открытыми дверьми лифта. Его темные волосы спутались, рельефное тело было освещено ярким светом. На нем были лишь джинсы: он застегнул ширинку, но пуговицу оставил расстегнутой.
Он был так прекрасен…
Она гордо подняла подбородок.
Дженни пошла ему навстречу, надеясь, что не испортит выход, споткнувшись в туфлях.
– Твои вещи, – сухо произнес он.
Ее кинуло в жар. Она схватила их, натянула платье поверх его футболки, потому что не хотела позволять ему вновь видеть свою голую грудь, а лифчик запихнула в сумочку.
Она двинулась мимо Трэвиса, но он резким движением преградил ей путь.
– Простите? – сказала она холодно.
