Они тогда проговорили несколько часов.
— Смотрите, — говорил Марк, — вы хотите сделать не просто национальную компанию, а компанию, которая сможет стать конкурентом «старым» косметическим компаниям не только на нашем внутреннем рынке, но и во всем мире. Я так понял?
— Да.
— А кроме того, вы хотите превратить эту компанию в некий ресурс развития страны?
— Да.
— Так это же очень хорошо ложится как раз на сетевую структуру. Дело в том, что на самом деле миром управляют знаки.
Андрей хмыкнул.
— Ну да, денежные…
Марк окинул его внимательным взглядом из-под очков, давая понять, что он-то совсем не шутил, а затем продолжил:
— И эти тоже. Причем вы думали, что шутите, но на самом деле сказали абсолютную правду. Ведь давно уже никто не отдает за, скажем, сто бревен две коровы. Или, ладно уж, золотой слиток. Хотя золото — это уже знак… потому что… ну зачем, скажем, крестьянину такой металл — мягкий, тяжелый, ни плуг из него приличный не скуешь, ни косу… Но и этого не дают. Все уже давно пользуются достаточно дешевыми кусочками бумаги, означающими некую стоимость. А сейчас все больше платежей вообще осуществляется, минуя материальные носители. То есть с одного компьютера на другой по глобальной сети передается определенная конфигурация электронных импульсов, то есть знак, и все. Но я-то говорил не об этом… Я говорил об иных знаках, управляющих поведением людей, их представлениями, устремлениями, их ценностями. И товаропроводящие потоки на самом деле не только проводят товары, но подобно тому, что мы называем СМИ, еще и проводят эти самые знаки и означаемые ими смыслы. Причем передаваемые ими знаки можно задавать.
— Ну уж прям так? — не поверил Андрей.
Марк тонко улыбнулся:
— А скажите, что вам приходит на ум при слове «Camel»?
Андрей пожал плечами.
— Ну… хорошие сигареты.
Марк кивнул.
— А еще?
Андрей задумался.
— Дух приключений… джунгли… водопады. Сильные мужчины.
Марк снова кивнул и, улыбнувшись, выдал:
— Спасибо, достаточно. Так вот, должен вам сообщить, что в переводе это слово означает «верблюд»…
О многом из того, о чем они говорили тогда, Марк говорил и сейчас, на лекции перед сотрудниками его компании:
— Знак состоит в том, что одновременно он и материален, и идеален, он отражает идеальную сущность, но при этом имеет материальную природу. И в некотором смысле знак — это пограничье между идеальным и материальным. И было бы крайне неверно проводить аналогию между знакотканью и идеальным, потому что знакоткань не есть идеальное.
Знакоткань есть представленность идеального в нашем мире. Знак одновременно несет в себе идеальное содержание и имеет материальную форму. И в этом смысле, когда мы сейчас перед моим сообщением разговаривали с Павлом Владимировичем про то, где нерв ситуации, куда надо положить какое-то знание, то Павел Владимирович мне говорил, что важно помнить, что «вижн», как во всех учебниках написано, только тогда становится разделенным, только тогда разделяется, когда люди верят в его реализуемость.
Какое это имеет отношение к тому, что автомобили и сигареты должны производиться в стране? Очень простое. Они являются знаками способности страны производить нечто, в том числе и интеллектуальную продукцию, в том числе и гуманитарно-технологические продукты. Они являются средством развития общественной связанности этой страны и другого мира, с одной стороны, или внутренней общественной связности этой страны, с другой стороны. Франция не была бы сегодня одним из центров мировых сил, если бы не обладала сыром, вином и так далее. А Соединенные Штаты — я так запределю, рискну зайти до предельно рискованного утверждения, но скажу, что если бы у Соединенных Штатов не было джинсов и кока-колы, то они тоже вряд ли могли бы обеспечивать этот свой основной бизнес по эмиссии правил игры на мировом рынке.
Или скажем еще иначе. Советский Союз потому проиграл «холодную войну» Соединенным Штатам, что Соединенные Штаты превратили потоки предметов, ежедневно присутствующих и обновляющихся на столе или в холодильнике у обычного человека, ничего не знающего про идеологию и не способного вообще это обсуждать, в знаковые потоки. В пределе: знаете, можно смотреть телевизор, а можно смотреть кока-колу.
Те, кто помнит советские времена, знает, что преследовалось слушание радиоголосов, преследовалось смотрение западных телепередач, но в таком случае смотрение кока-колы ничем от этого не отличается.
Помните, в одном из интервью в предшествующие дни я говорил о том, что если вам сто раз нечто повторят, то оно станет для вас реальностью? Так вот, версия европейской цивилизации, победившая в «холодной войне», превратила товарные потоки в масс-медиа…
Глава 5
Виктор возился над докладом для выступления на секции, когда тихонько дилинькнул спикерфон и несколько растерянный голос секретаря сообщил:
— Виктор Петрович, тут к вам женщина…
Виктор удивленно вскинул брови.
— Какая женщина, Анечка?
— Она говорит… что она ваша жена.
Виктор замер. Неужели Нина объявилась? Впрочем, почему бы и нет. Он теперь вполне обеспечен, даже богат, почему бы не попытаться отщипнуть кусочек?
— Хорошо, пусть зайдет.
Нина явно приготовилась к этой встрече. Начистила перышки, приготовилась, так сказать, предъявить товар лицом… но получилось это плохо. Поскольку она все эти годы явно, как говорится, «брала от жизни все». Нет, если ты живешь с человеком, который идет по жизни рядом с тобой, то все его морщинки, мешки под глазами, местами увядшая кожа — это… ордена, напоминания о битвах, в которых вместе рубились, о штормах, которые выдержали, поддерживая друг друга, помогая друг другу вновь подниматься после подлых ударов судьбы. И все они любимы… Именно этого часто не понимают молоденькие «модельки», искренне полагая, что на фоне хоть и постаревших, но родных, мудрых (ибо невзгоды либо ломают, либо закаляют и добавляют мудрости) и по-прежнему любимых жен выглядят гораздо более привлекательно. Но когда нормальный мужик довольствовался в той, с которой собирался надолго связать свою жизнь, одной лишь привлекательностью? Вот и получается у них в лучшем случае «на раз на постель»… А когда к тебе возвращается прежняя твоя любовь, в свое время не только бросившая, но и предавшая тебя, то во всех этих морщинках ты с некоторым равнодушием, может, даже с легким злорадством находишь подтверждение тому, что ее предательство отнюдь не пошло ей на пользу…
— Здравствуй, Нина.
— Виктор… — Она произнесла его имя, пытаясь сделать это как тогда, много лет назад. С легким придыханием. Но время не пощадило и ее голос. Он слегка огрубел, может, от неуемного курения, а может, от бурной жизни. — Рада тебя видеть!
