— Но все равно, так…
— Так ведь и я не дремлю, — усмехнулся господин Бальтазар. — Большинство из тех, кто считает себя моими мм… работодателями, — кстати, каждый из них уверен, что я работаю только на него одного… Так вот, все они имеют одну общую черту, благодаря которой мне очень легко ими управлять. Они слишком жадные.
Господин Каспар понимающе кивнул. Да, все просто. В этом хаосе каждый из новых хозяев имел уникальные возможности для построения и, главное, почти неограниченного расширения своего собственного «порядка». Но размеры любого «княжества» в первую очередь ограничены способностями самого «князя». А эти новоявленные «князья», или скорее «ханы», с помощью господина Бальтазара очень быстро расширяли свои «ханства» до таких пределов, которые намного превышали их собственные возможности. И эти «ханства» обрушивались, еще больше усиливая хаос и кровавую смуту. Это происходило по разным причинам: то «вассалы», окрепнув, начинали тяготиться зависимостью и оттого демонстрировали бывшему хозяину свои собственные звериные клыки или, польстившись на посулы иных «ханов», перебегали к ним, то, наоборот, «ханы», опасаясь за свою власть, начинали «прореживать» ряды «вассалов», заставляя последних драться не на жизнь, а на смерть. А то и просто «ханство» разваливалось, не выдержав алчности хозяина или доведенное до ручки бестолковостью управления. Проворачивать подобное было тем проще, что господин Бальтазар действовал, на первый взгляд, строго в интересах своего нанимателя. Помогая ему заглатывать все новые и новые вкусные куски…
— А главное, они совершенно не хотят учиться, — продолжил господин Бальтазар. — Они используют открывшиеся возможности, чтобы сладко жрать, мягко спать, обвешивать себя золотом, кататься в, как это здесь говорится, «крутых» тачках, покупать дорогих шлюх или записных мачо, но не для того, чтобы хоть как-то подняться над собой обыденным… А те, кто внизу, тоже просто терпят и точно так же не хотят меняться. Представьте себе, нынешнее юное поколение почти поголовно не хочет получать образование, развивать себя. Они хотят сразу стать «крутыми». Вот так, проснулся — и уже «крутой». — Он покачал головой. — Я вообще не понимаю, почему мы выбрали именно эту страну?
Господин Каспар пожал плечами:
— Да я и сам не очень понимаю… может, потому что ОН сказал: кто много страдал, тому многое и воздастся? А впрочем, может, и потому, что иначе ВРАГУ здесь было бы легче всего одержать победу?
— А нам? — тихо спросил господин Бальтазар.
— Ну… вы-то справились прекрасно. Я еще не припомню подобной разрухи в стране, вроде как не пережившей ни проигранной войны, ни… победоносной революции.
— Вот именно, вроде как… — хмыкнул господин Каспар, — и я думаю, что и «вроде как» только благодаря усилиям нашего друга Мельхиора. Не так ли, мой друг?
Господин Мельхиор поставил на столик дымящуюся чашку кофе и хмыкнул:
— Да уж, мода на пластиковые стулья добралась и сюда тоже, к сожалению… А что касается моих усилий… то нет, не особо. Просто людям не свойственно признавать свои поражения. И потому они сами с удовольствием создают себе иллюзии. Я лишь так, чуть-чуть помогаю. Вот и по этому поводу они вполне себе справились сами. А насчет того, почему мы занялись именно ей… я не думаю, что потому, что ВРАГУ здесь было бы легче. Не стоит недооценивать этих людей. Они создали свое государство тысячу лет назад, вернее, так сегодня считается, а на самом деле гораздо раньше. И за это время было всякое. И разруха была. Я прямо скажу, не чета этой. Многие города обезлюдели или лежали в руинах и пепелищах. И всегда рядом с ними были могущественные враги и соперники, не упускающие своего, как им казалось, шанса. И что же — живут. Вы вот вспомните: тогда, почти две тысячи лет назад, тоже ведь сомневались — а получится ли? Глухая римская провинция, населенная малочисленным народцем с крайне ортодоксальными взглядами, практически остановившимся в своем развитии. Никто из нас не верил, что они смогут принять то новое, что нес ОН в этот мир. Да еще появившись в нем не в сиянии полной силы и блеске могущества, а… маленьким мальчиком в ветхих яслях на сбитой соломе… И таки да, все верно, не приняли, остались при своей вере, я уж не говорю обо всем остальном. Но… — Он оборвал фразу, а затем, покачав головой, тихо, но твердо произнес: — И они — тоже справятся…
Глава 1
В то утро Виктор появился на работе намного раньше обычного. Антонина Алексеевна «добивала» годовой отчет, и потому все проводки ему приходилось делать самому (ну не было у них пока возможности взять еще одного человека в бухгалтерию). А он вчера «взял отгул» (это было даже несколько смешно — брать отгул у самого себя), чтобы сходить с Сонькой в цирк. Так что сегодня у него на столе высилась горка бумаг аж за два дня. К тому же после обеда его ждала встреча с Тимуром. Да еще обычная ежедневная текучка… Поэтому ничего другого, кроме как прийти на работу часам к шести утра, ему не оставалось.
Его новый «офис», в который они перебрались из гаража, сильно напоминал тот, который был у Мякишева, когда он к нему пришел. И хотя подвал был явно другой, но обустроились они тут совершенно привычно. Даже столы и стулья расставили на те же самые места. А куда деваться, на нормальный офис они пока не заработали…
Это произошло, когда он уже почти управился с проводками. О том, что происходит что-то недоброе, Виктор догадался по тому, как в биндюге экспедиторов, примыкающей к его выгородке и всегда наполненной гомоном голосов, внезапно установилась тишина. Он приподнялся и выглянул наружу (выгородка была настолько узкой, что ему даже не пришлось вылезать из-за стола). В дальнем конце подвала, у входа, стояли трое. Двое кавказцев и русский с крайне колоритной внешностью — выбритым затылком, тяжеленной золотой цепью на могучей шее и золотой «гайкой» на пальце (подобный набор в определенной среде стал уже чем-то вроде униформы). Он стоял в полосе света, падавшей из открытой двери, поэтому все эти причиндалы просто бросались в глаза.
Все трое что-то свысока выспрашивали у Семеныча, а тот робел и мял в руках кепку. Виктор нахмурился. Это что за типы? «Крыша» у него имелась, и отношения с ней были вполне приличными. «Крышу» Виктору привел Тимур. По его, впрочем, собственной просьбе. Жизнь так устроена, что за безопасность и установление и соблюдение каких-то правил всегда надо платить. Древние люди и в государство-то объединились именно для того, чтобы иметь возможность выделить из своей среды и высвободить от охоты или, там, работы на пашне неких людей, которые и будут обеспечивать их общую безопасность. Ну или, по другому варианту, эти люди сами высвободились и установили для остальных такие правила. Суть-то не менялась. Остальные в конце концов с этим согласились и приняли подобный порядок вещей. И по большому счету от этого только выиграли. Потому как именно с того момента, как на земле появились первые государства, жизнь человечества начала все более и более улучшаться. Ибо ныне даже в самых бедных и отсталых государствах Африки, где свирепствуют голод и нищета, живут все-таки не в пример лучше, чем первобытные племена, которые, несмотря на каннибализм и всеядность, могли полностью вымереть всего лишь за одну неудачную зиму. А если уж сравнивать с уровнем жизни в развитых странах… Так что Виктор воспринимал выплаты «крыше» как некий налог, компенсируемый, впрочем, стараниями Антонины Алексеевны «оптимизацией» налоговых выплат родимому государству. И Виктор считал это правильным. Раз государство не справляется со своими задачами, то и нечего разевать рот на его деньги. А «крыша» не только брала деньги, но и худо-бедно «решала вопросы», причем с гораздо большей эффективностью, чем, скажем, родимая милиция…
