– Ты еще долго будешь там стоять?
Как же хочется сорваться и убежать, но я знаю, что одна я пропаду и поэтому мне некуда деваться.
Я залезаю в салон. Машина трогается с места.
Пытаюсь вглядеться в темноту, но все равно ничего не вижу. Освещения на дороге нет. Лишь старые фары машины нас спасают. Меня снова начинает клонить в сон, но на этот раз я не собираюсь ему поддаваться. Автомобиль внезапно начинает вилять в разные стороны. Я смотрю на Алекса. У него красные глаза, пот струится по лицу, вид довольно жуткий.
– Тебе плохо? – спрашиваю я.
– Нет. Все нормально.
– Может, еще остановимся?
– Я же сказал, все нормально!
Я замолкаю. Его конкретно накрывает. Машина резко сворачивает на встречную полосу.
– Алекс, смотри на дорогу! – он меня не слышит, я чувствую, как его сознание постепенно исчезает. В следующий миг автомобиль съезжает с дороги, я ощущаю некую невесомость, сквозь темноту я пытаюсь понять, что происходит, и, наконец, до меня доходит – мы падаем.
– Алекс!!! – кричу я.
Колеса машины со всей силы ударяются о землю, и с огромной скоростью автомобиль скатывается со склона. Алекс пытается нажать на тормоз, но техника ему не подчиняется. В следующую минуту автомобиль во что-то врезается и переворачивается.
Мое сознание мгновенно отключается.
Day 35
Глубина. Вода ледяная, мышцы сковывает моментально. Все черное. Я ничего не вижу вокруг. Внутри меня еще есть немного воздуха, но его едва ли хватит, чтобы выжить. Я парю в воде. Еще минута и воздуха не останется. В моих легких окажется вода. Я умру. Я смотрю на верх. Там светло и вода кажется теплее. Я помогаю себе руками и ногами, чтобы добраться до поверхности. Воздух предательски меня покидает, но еще немного и я выберусь из этой проклятой глубины. Одна секунда, вторая, я захватываю ртом воздух, я наконец-то вынырнула. Я жива.
* * *
Резко открываю глаза, тяжело дышу. Пройдет несколько минут перед тем, как я пойму, что нахожусь вверх тормашками. Одно малейшее движение вызывает противный скрип металла. Я в машине, в подвешенном состоянии, меня лишь удерживает ремень безопасности. На моих руках кровь и порезы из-за разбитого лобового стекла. Я делаю усилие и поворачиваю голову – Алекс до сих пор без сознания. Я еле-еле протягиваю к нему руку, снова раздается этот противный скрип.
– Алекс…
Я не чувствую никакой боли. Слышу лишь громкое биение своего сердца. Я жива. Я снова выжила. Мы находимся в этой машине давно, еще немного и произойдет взрыв. Нужно выбираться. Отстегиваю ремень безопасности, ногой начинаю вышибать заклинившуюся дверь. С первого раза не получается, со второго тоже. Но на третий мне удается подчинить себе эту железяку. Я в прямом смысле выползаю из-под груды металла. Хватаюсь руками за землю, перестаю чувствовать едкий запах бензина, в меня ударяет чистый холодный воздух. Я еще долго лежу на земле, свернувшись калачиком. Мною одолевает чувство паники. Из-за долгого пребывания в перевернутом состоянии кровь бешено стучит по вискам. Голова кружится. Ко рту подбирается рвота.
Я нахожу в себе силы, чтобы подняться. Осматриваюсь вокруг. Ни души. Ни звука. Здесь только я, Алекс и обломки машины. А что если я уже умерла? Ведь после такой аварии я не чувствую совсем ничего. Хотя это возможно просто шок. Я, прихрамывая, обхожу автомобиль. Кое-как открываю водительскую дверь. Алекс тоже покрыт слоем запекшейся алой крови. На минуту мне показалось, что он совсем не дышит. Чувство паники накатывает с новой силой. Я цепляюсь за Алекса и начинаю его вытаскивать из машины. Это оказывается сложнее, чем я думала. Мне кажется, что еще немного и мои сухожилия разорвутся от такой тяжести. Я закрываю глаза и мысленно себе говорю, что я обязана это сделать. Я тащу его. Голова начинает кружиться еще сильнее. Я сажусь возле него, и вот сейчас мне становится действительно страшно. Вся эта ситуация сама по себе ужасна. Мы разбились из-за того, что были под кайфом. Лучше бы я умерла, ведь теперь только от меня зависит жизнь Алекса.
– Алекс, очнись, – говорю я, одновременно ударяя его по ще кам, – пожалуйста, очнись! – я чувствую, как из моих глаз по текли слезы. Он не дышит. Его грудь совсем не движется.
Я, не раздумывая, кладу одну ладонь на другую в области сердца Алекса и начинаю делать непрямой массаж. Одновременно заглатываю порцию воздуха и вдыхаю ему в рот. Когда-то в школе нас учили оказывать первую помощь. У меня просто безвыходная ситуация.
– Очнись! – делаю пятнадцать нажатий на грудину с двумя вдохами, движения получаются очень неумелыми.
– Очнись!!! – кричу я, не переставая делать нажатия. Теперь я начинаю чувствовать боль в запястьях, но мне все равно.
– Очнись!!!
Я кладу пальцы на шею и проверяю его пульс – я его ощущаю. Снова делаю искусственное дыхание. В этот же момент он открывает глаза.
– Алекс, ты жив! Слава богу! – я обнимаю его, слезы не пре кращают скатываться с щек.
Я смотрю на него и ощущаю его боль. Он медленно дышит ртом, поворачивает голову, смотрит на машину. Я вижу в его глазах страх.
– Черт побери… – тихо говорит он, затем я замечаю, как ему становится еще больнее, – кажется, я вывихнул плечо.
Я аккуратно дотрагиваюсь до его руки, нащупываю на плече головку сустава, на лбу Алекса появляется холодный пот.
– Да… нужно его вправить.
– …сможешь?
– Я постараюсь, – с неуверенностью говорю я.
Крепко держу его запястье одной рукой, плечо другой и насчет три резко дергаю его руку. В этот момент Алекс издает душераздирающий крик. Я не знаю, как я смогла это сделать. В меня будто вселился кто-то другой. Кто-то более сильный и отважный.
– Ну и сила у тебя, – говорит Алекс с зажмуренными от боли глазами, – …спасибо. Ты-то как?
– Нормально. В таких случаях обычно говорят, что мы родились в рубашке.
Мы оба чувствуем, как запах бензина становится еще более четким.
– Черт! Сейчас здесь все рванет! – кричит Алекс.
– Давай, – я помогаю ему подняться, медленными шагами мы отдаляемся от машины, но через мгновенье за нашими спинами раздается взрыв. Мы падаем. Уши моментально закладывает. Все заволокло черным дымом. Я смотрю на Алекса. Мы оба не по-детски дрожим.
– С добрым утром, – говорит он.
У меня начинается истерический смех. Я и он смеемся в унисон. Не описать, какие чувства мы испытываем на данный момент. Это хуже, чем страх, паника и все вместе взятое.
* * *
Сейчас мы похожи на девяностолетних старичков, хотя даже они намного здоровее и активнее нас. Мы держимся друг за друга, помогаем друг другу идти, хромаем в унисон. Кое-как я и Алекс добрались до дороги. Это очередная мертвая зона. За столько времени, сколько мы идем, не попалось еще ни одной машины. На улице серо и сыро. Не думала, что в Оклахоме настолько мрачно.
