– Глория, познакомься, это доктор Рэйдан.
– Здравствуй, Глория.
– Здравствуйте, – выдавливаю я из себя.
– Присаживайтесь.
Мы усаживаемся на диван. Доктор берет в руки какие-то бумаги.
– Результаты анализов готовы, – он передает бумаги отцу.
– Какие еще анализы? – спрашиваю я папу, на одной из бумаг я вижу имя «Джоди». – …мама?
– У Джоди Макфин обнаружена третья стадия гиперстенической неврастении.
– И что это означает? – спрашивает папа.
– Это означает, что ей необходимо срочное лечение в нашем стационаре.
– …подождите, я ничего не понимаю. Какая еще неврастения? – в недоумении спрашиваю я.
– Глория, вы замечали у своей матери частые смены настроения? Апатию, чрезмерную раздражительность, сонливость? И она употребляет большое количество алкоголя?
– …да, но… буквально несколько недель назад она была абсолютно нормальной.
– Болезнь уже была внутри нее, и развод, а это огромный стресс, именно он сыграл ключевую роль в развитии этой болезни.
Неужели мама действительно больна? Не могу в это поверить… я просто не могу в это поверить…
– И что будет, если это не вылечить? – спрашиваю, сквозь слезы я.
– Больные третьей стадией делятся на две группы – одни из них кончают жизнь самоубийством, из-за безысходности. Другие просто-напросто сходят с ума.
Его слова меня подвергают в шок. Я быстро встаю и выбегаю из кабинета.
Я открываю дверь на улицу, чтобы глотнуть воздуха, непропитанного медикаментами. Внутри все так и свербит. Моя мама серьезно больна, и все это из-за отца, это он ее довел до такого состояния.
– Глория, – папа выбегает вслед за мной, – я понимаю, тебе сложно это принять, но я пытаюсь помочь…
– Не ври!!! Ты специально хочешь сплавить сюда маму!!! – в истерике кричу я.
– Успокойся, ты же сама слышала слова доктора, ей нужно лечение.
– Да ты посмотри на этих больных! Они же настоящие психи!!! Маме здесь не место!!!
– Прошу тебя, не плачь. Я привез тебя сюда специально, чтобы ты поняла насколько все серьезно.
– Отвези меня…
– Глория, нужно все обсудить.
– Отвези меня!!!! Я хочу домой!
– Хорошо.
Я запрыгиваю в машину.
– Я не отвезу сюда Джоди до тех пор, пока ты сама не поймешь, что ей это нужно. Только боюсь, что потом будет уже поздно.
Я молчу, слезы продолжают скатываться по щекам.
Я отказываюсь верить во все, что слышала. Мама здорова, я это знаю. Да, пусть она и раздражительна, но она всегда такой была. Такая уж у нее натура. Просто папа с Лоренс хотят от нее избавиться, вот и все. Доктор этот явно подкуплен. Все это розыгрыш. Но я на это не поведусь. Я ни за что не отправлю свою мать в психушку!
Папа довозит меня до дома. Я, не попрощавшись с ним, вылезаю из машины. Он уезжает. Я захожу домой. Повсюду валяются пустые бутылки из-под спиртного. Здесь воняет перегаром. Меня не было дома всего полдня, а мама уже в стельку пьяная, лежит на диване в гостиной. Я, спотыкаясь о разбросанные бутылки, иду к ней.
– Мам… мамочка…
– ООО, вернулсь, – затем она хватается за свой рот и бежит в ванную, следующие минуты я слушаю, как она выжимает из себя рвоту.
Значит, это не розыгрыш, значит, мама больна… боже, расстреляйте меня кто-нибудь прямо сейчас, пожалуйста! Мама выходит из ванной.
– Мам, что это такое? – тихо спрашиваю я.
– Прети… прети, я все уберу, – еле-еле говорит мама.
– Сколько ты выпила?
Молчит. Я хватаю ее за плечи и начинаю трясти со злости.
– Сколько ты выпила?!!!!
– Золтце, ты чего?
Я выдыхаю, мои руки разжимаются, и я крепко обнимаю маму.
– Пожалуйста… пожалуйста, прекрати… я прошу тебя, – шепчу я маме сквозь слезы.
– Отпсти меня, я хочу спать.
– Мам, ну что с тобой стало? Ты ведь была совсем другой. Я хочу, чтобы все было как раньше, – я еще крепче ее обнимаю, моя мольба превращается в очередную истерику.
Мама отталкивает меня со всей силы.
– Я скзала, отпсти меня! – говорит она и еле-как начинает подниматься на второй этаж.
Это конец… я потеряла свою мать. Навсегда.
Day 20
Знаете, как ни крути, но именно в школе мы забываем о всех своих проблемах с родителями, парнями, мы заталкиваем в свою голову всякие уравнения, лекции, задачи – они действуют, как обезболивающие. Пусть это и звучит странно.
Я стараюсь быть сама по себе, подальше от Тез, ведь она сразу поймет по моим глазам, что я что-то от нее скрываю. Но все-таки вчера ночью я позвонила ей и рассказала все, что происходит с мамой. Нужно ли отвозить ее в стационар или нет? Я еще не определилась. Тез обернула всю ситуацию в мою пользу, она сказала, что мама и так мне достаточно потрепала нервы, и поэтому есть повод отправить ее на лечение, к тому же, дом останется полностью в моем распоряжении, потому что папа сейчас кантуется у Лоренс (и перед своей смертью) я могу устроить дюжину вечеринок. Мне понравилась идея Тезер. Но я снова окунулась в свои мысли. Отправлять маму в клинику, где лечат психически больных для того, чтобы устраивать вечеринки, – это жестоко. Она ведь моя мать.
В шкафчике для учебников новое письмо, в нем написано: «Кто он для тебя?» Меня уже не удивляют эти письма, и я совсем не стараюсь разгадать значения этих надписей. Я даже не интересуюсь, кто это. Плевать. Если кому-то так нравится писать мне эти непонятные письма, то пусть и дальше продолжает. А я лишь буду наблюдать за этим.
На уроке философии Тез подсаживается ко мне.
– Слушай, может, сходим после школы куда-нибудь? В кино или в кафе?
– Тез, я не хочу. Настроения нет.
– Да перестань ты! Хватит сидеть с кислой миной. Нужно развлекаться, и тогда все будет хорошо.
– Тез, моя мать больна, а отец втайне спит с моей учительницей по математике. Кажется, это «хорошо» никогда не настанет.
– Знаешь, что меня в тебе бесит больше всего? – Что?
– То, что ты всегда на что-то жалуешься, делаешь из себя жертву. Лори, у людей и не такое случается, но ничего, они же живут как-то.
Эти слова меня разозлили. Тезер, что ты вообще знаешь о проблемах? У тебя идеальная богатая семья, все парни тебя хотят, и даже некоторые девочки. Твое будущее полностью обеспеченно, на что ты можешь вообще жаловаться?!
– Прости… – она понимает по моим поникшим глазам, что меня задели ее слова.
