Я падаю на колени и смотрю в глаза следователю.
– Пожалуйста, я вас умоляю, я должна их увидеть!
– Глория, успокойся, – говорит Нэнси.
– Повторяю, у нас не центр милосердия. Я не собираюсь устраивать встречи будущих заключенных.
Его слова, как удар ножом в спину. Они нанесли мне точно такую же боль.
Я медленно поднимаюсь с колен. Продолжаю смотреть в глаза этому бездушному человеку, а затем хватаюсь обеими руками за край его стола и опрокидываю его. От неожиданности все отскочили по сторонам. Громкий грохот раздался по всему зданию. В кабинет врывается охрана. С такой силой меня толкают лицом к стене, что я царапаю щеку о ее поверхность.
* * *
Я становлюсь все дальше и дальше от ребят. Такси едет уже где-то полчаса до гостиницы, в которой папа и Нэнси сняли номер.
Вот и все, Глория. Все то, от чего ты так старалась скрыться, снова настигло тебя. Теперь я словно в капкане, и мне уж точно не выбраться отсюда. Я уже начинаю потихоньку привыкать к боли, которая оглушает меня каждую минуту. По крайней мере, она помогает мне хоть на долю секунды забыть о ребятах, о Ребекке… и о том, что скоро все это закончится. Меня могут лишить свободы, но никто не сможет лишить смерти.
Подъезжаем к гостинице. Нэнси говорит, что они сняли двухкомнатный номер, так что мы не будем докучать друг другу.
Заходим в здание, все смотрят на меня таким взглядом, будто увидели приведение. Я стараюсь не обращать на них внимания. Через несколько минут мы оказываемся в номере.
Мимолетом вспоминаю, как мы с ребятами сняли шикарные номера в отеле, как нам было хорошо и мы ни о чем не задумывались. Затем я слышу громкий выстрел, и он снова возвращает меня в реальность.
– Ты что стоишь? Проходи, – говорит мне Лоренс, – для на чала прими душ, мы привезли тебе чистую одежду.
Отец проходит мимо меня, даже не посмотрев в мою сторону. Мною снова начинает овладевать чувство ненависти к этому человеку.
Я захожу в ванную, Нэнси идет следом за мной.
– Вот вещи. Если что-то понадобится, зови, – Лоренс закрывает дверь.
Передо мной весит небольшое круглое зеркало. Я всматриваюсь в свое отражение и поражаюсь тому, как ничтожно я выгляжу. Холодный взгляд, на лице капли крови, кожа аж зудит от грязи. Я начинаю тяжело дышать, и каждый вздох отражается сильным отголоском боли. НЕНАВИЖУ, НЕНАВИЖУ, НЕНАВИЖУ себя. Ненавижу каждую частичку своего тела. Во мне просто кипит ярость, смешанная с болью. Я сжимаю ладонь в кулак и с громким криком ударяю кулаком в зеркало. Маленькие осколки впиваются мне в руку, и новая боль доставляет мне небывалое удовольствие. Благодаря ей я снова забываюсь. Но потом мое сознание вновь возвращается ко мне. Я падаю на пол, и теперь все мои эмоции выливаются наружу. Я реву. Снова реву, держась за кисть, обтекающую кровью.
В ванную забегает Нэнси.
– Господи, Глория! – она падает на колени около меня, берет мою окровавленную руку и пытается ее максимально сжать, чтобы остановить кровь.
– Ну, что ж ты творишь с собой, а? Глупенькая.
Я утыкаюсь лбом ей в плечо и чуть ли не вою. Внутри себя я кричу: «Остановись, Глория! Попытайся принять все, как есть». Нэнси вытирает слезы с моих щек.
– Вставай, – она включает воду и промывает мою рану, – раздевайся, я помогу тебе помыться.
И в этот момент я понимаю, какая же я дура. Я столько всего наговорила Нэнси, а она несмотря на это возится со мной, как с маленьким ребенком, не жалея себя. Со мной так родная мать себя не вела, как Нэнси.
Она помогает мне снять с себя одежду. Теперь я стою совершенно голая перед ней, и она с ужасом смотрит на меня.
– Боже… да на тебе же живого места нет.
– …я сама помоюсь.
– Хорошо, но я все равно останусь здесь, а то мало ли что еще может случиться.
* * *
С трудом расчесываю мокрые волосы перебинтованными руками. Боль от ударов сковывает каждое мое движение, но я уже к этому привыкла. Уже несколько минут я стараюсь не плакать. Пытаюсь думать о чем-то поверхностном. Например, будет ли сегодня вечером дождь или как выглядят постояльцы из соседнего номера. И тут я вспоминаю об Алексе. О том, как он научил меня восхищаться мелочами жизни. Получать удовольствие от всего, что меня окружает. «Ты его больше никогда не увидишь, Глория», – проносится у меня в голове. Снова хочется потерять самообладание и реветь. Хочется выплакаться окончательно. Но на этот раз я сдерживаю себя.
– Глория, – слышу я голос Нэнси из соседней комнаты.
Я открываю дверь и вижу небольшой стол, заставленный от края до края огромными подносами с едой.
– Садись, тебе нужно подкрепиться.
– Я не хочу есть.
– Да ты же еле на ногах стоишь.
Я пропускаюее слова мимо своих ушей и снова направляюсь в комнату.
– Стоять! – резким тоном говорит отец.
Я останавливаюсь и слышу, как он подходит ко мне.
– Повернись ко мне, – я следую его команде, – ты что думаешь, что мы будем возиться с тобой? Жалеть тебя каждую секунду?!
– Дэвид… – говорит Нэнси.
– Помолчи! – его взгляд пронзает меня насквозь, – нет, моя дорогая. Мне надоело с тобой нянчиться. Все, что сейчас с тобой происходит – это целиком твоя вина, и не нужно делать из себя невинную жертву! А теперь быстро села за стол и поела, мы что, зря на тебя деньги потратили?!
«Держи себя в руках, Глория. Держи себя в руках». Я сглатываю и шагаю вперед, к столу. Беру тарелку с едой, разворачиваюсь и делаю шаги к моей комнате.
– Ты уйдешь только тогда, когда я тебе скажу, – я останавливаюсь, – а теперь запомни кое-что, еще одна твоя такая выходка, и я сделаю все, чтобы ты села за решетку. Я не стану нанимать тебе адвоката и подпишу все, что мне предложат. Если ты хочешь до конца сломать свою жизнь, я тебе это устрою, – я уже собралась вновь развернуться и уйти, как он хватается за мое плечо и сжимает его так, что мне чуть дыханье не перехватило.
– Ты поняла меня?! – …поняла, – его кисть разжимается.
Я чувствую, что вот-вот взорвусь. Я так надеялась, что за время моего отсутствия он хоть что-то поймет и немного изменится. С горечью признаю, что я вновь ошиблась.
– А теперь ты меня послушай, папочка. Если ты еще раз хоть пальцем до меня дотронешься – ты об этом очень сильно по жалеешь, – я хватаюсь за его лицо и ногтями впиваюсь ему в кожу, – я уже не та маленькая девочка, которая не может за себя заступиться. Понял? Ты понял меня или нет?!!
Он молчит. Я убираю свою руку от него. На его щеках остались несколько небольших царапин от моих ногтей.
– Приятного аппетита, – говорю я и теперь уже без всякого напряжения иду в комнату.
* * *
