Лицо крестьянина расплылось в улыбке, по-детски простодушной, совершенно очаровательно смотревшейся на его морщинистом лице, заросшем по самые глаза редкой кустистой бородой. Прижимая к груди шапку, он с низкими поклонами попятился к двери. Суверен провожал его ласковым взглядом. Большинство же из находившихся в комнате, не обращая никакого внимания на крестьянина, напряженно следили глазами за князем.
Слухи о появлении суверена начали расползаться по городам и весям еще с месяц назад. Вернее, кое-какие слухи появились даже несколько раньше, но около месяца назад, когда Комитет действия во всех крупных городах по обе стороны Рудного хребта и дальше, почти до самого Приморья, объявили вознаграждение за помощь в поимке «…опасного насильника и бандита прапорщика Косика, выдающего себя за князя Росена», слухи набрали небывалую силу. Одни говорили, что суверена освободила команда отчаянных гвардейских офицеров-кавалергардов, половина из которых полегла при штурме, другие утверждали, что все это чепуха и во всем повинны крестьяне окрестных деревень, с косами и дубинами пошедшие на пулеметы, но были и другие версии, как вполне правдоподобные, так и совсем уж бредовые. Эти слухи заставляли одних нервно вздрагивать, других — лихорадочно метаться в стремлении выяснить, где же действительно находится суверен и как можно к нему присоединиться, а третьих — и таких было большинство — просто возбужденно обсуждать, кто что говорит, прикидывая, к добру ли это или к худу. А неделю назад прошел новый слух — что суверен не просто жив, но и что он, чуть ли не с триумфом, сопровождаемый несмерными толпами народа всех сословий, двигается на запад. И, в отличие от остальных, этот слух все больше рос и крепчал.
Когда за спиной крестьянина закрылась дверь, князь повернулся к суверену и с коротким полупоклоном сказал:
— Прошу простить, ваше величество, но мне необходимо покинуть вас на несколько минут.
Коней нахмурился, бросил на князя слегка растерянный взгляд, тут же снова натянул на лицо величественное выражение и скупо кивнул. На лицах остальных присутствующих, напротив, отразилось величайшее облегчение. Этот неизвестно откуда взявшийся князь, по неизвестным причинам сидящий в этой комнате, приобрел огромное влияние на суверена. И хотя за последние несколько дней свита суверена приросла множеством достойных людей, столпов купечества, титанов лесозаготовок, солезаводчиков, опор земства, а также таких великих людей, как известные своими заслугами в борьбе против «соратников» генерал Исток и атаман Друзь, влияние князя оставалось абсолютно непоколебимым. И это не нравилось никому. Поэтому, когда князь с неожиданной для столь крупного тела грацией стремительно вышел за дверь, атаман Друзь, отличавшийся наименьшим терпением и наибольшими амбициями среди всех собравшихся в комнате, довольно осклабился и повернулся к суверену.
— Ваше величество, мы этих всяких там политесов не знаем, поэтому дозвольте по-простому…
* * *
Пилот расположился в небольшой комнатушке под лестницей, в которой раньше размещалась привратницкая, и в настоящий момент был занят тем, что пил чай с лимоном.
Напротив него, скрючившись и втянув животы, чтобы уместиться за столом, слишком большим для такого тесного помещения, тем же занималось еще трое офицеров. Четвертый спал на нарах, устроенных в углу комнатушки, накрывшись с головой шинелью. Снаружи охрану особняка несли совместные посты казаков и сводного крестьянского батальона, сформированного из крестьян — бывших солдат. Эти люди присоединялись к ним практически в каждой деревне. Так что когда экспедиция наконец достигла этого небольшого городка, прежде малочисленный отряд разросся чуть ли не до тысячи человек. В самом особняке охрану несли по-прежнему офицеры из состава их изрядно поредевшей команды. Несколько дней назад майор с пилотом пришли к выводу, что настоятельно необходимо каким-то образом организовать эту пылающую патриотическим огнем, но плохо управляемую массу. Поэтому людей разбили на взводы и роты, а ротных и комбата пришлось назначить из офицеров команды, что сильно уменьшило число людей, которых можно было использовать непосредственно для несения охраны. Впрочем, все получилось как нельзя лучше. Рядовой состав и унтера в батальоне были почти сплошь ветеранами, а офицеры, кроме фронтовой закалки, за последние месяцы прошли хорошую школу. Так что буквально через пару дней после переформирования батальон начал превращаться в серьезную военную силу. А назначенные офицеры получили задачу присмотреться к своим людям на предмет выявления достойных для обучения у Молчуна. Пилот уже имел беседу с десятком кандидатов и одобрил семерых. Однако непосредственно охрану им еще не поручали. Так что нагрузка на оставшихся серьезно возросла.
Отчаянно скрипящая дверь привратницкой вдруг как бы сама собой исчезла, распахнувшись быстро и совершенно бесшумно, и на пороге возник князь, но присутствующих его появление не застало врасплох. Потому что за мгновение до этого Молчун вдруг напрягся и быстрым движением поставил стакан, освобождая руки. Князь окинул привратницкую быстрым взглядом, на миг задержав его на господине Юри, и словно растворился в воздухе, просто исчезнув из проема оставшейся открытой двери. Молчун отодвинул стакан, бросил поручику:
— Остаешься за меня, — и каким-то немыслимым движением, которое заняло у него всего долю секунды, вывернулся из-за стола.
Майор ждал его в плетеной беседке, которую рачительный хозяин особнячка приказал садовнику устроить между двух раскидистых яблонь.
— Ну что?
— На горизонте появился соратник Птоцкий.
Они помолчали. Пилот поднял глаза на майора.
— И это все?
Тот усмехнулся.
— Не совсем. Похоже, правой рукой у него в предприятии по поимке суверена является… Пилот не дал ему договорить.
— Вахмистр?!
Решение не приставлять охрану к вахмистру на ночь принимал майор, но пилот тоже счел его совершенно логичным. Они не могли себе позволить оставить вахмистра совершенно безнаказанным, но принимать радикальные меры, имея на руках сотню хотя и растерянных, но еще не до конца определившихся казаков? К счастью, как им тогда показалось, вахмистр понял намек и поспешно ретировался сам. Но вот теперь, судя по всему, наличие живого и относительно здорового вахмистра начинает обострять их проблемы.
— Как ты думаешь, почему?
Пилот пожал плечами.
— Ну, аналитик-то у нас Круифф, но… — Он замолчал и посмотрел туда, где светились окна комнат, отведенных семье суверена.
Майор проследил за его взглядом и нехотя кивнул.
— Вполне возможно. Хотя условия возрастания коэффициента лямбда-эс из-за разницы в статусах слишком сложны, но во время гражданской войны, что только не случается… И кого же ты считаешь его идефикс?
Пилот хмыкнул.
— Если ты в качестве ЕЩЕ одного возможного варианта намекаешь на ее величество Элис…
— Ты прав, глупый вопрос, — согласился князь.
— И что? — спросил пилот.
