— Последняя должность, которую он занимал, — товарищ министра почт и телеграфа.
Генерал изумленно вскинул голову.
— Но ведь товарищем министра был граф Бронков, внебрачный сын прежнего…
— Именно так, — согласно кивнул Круифф, — но после отречения он принял фамилию матери, и большинство пассажиров знают его под этой фамилией. — Он встал. — А теперь позвольте откланяться.
Они направились к своим нарам. Вдруг Юрий остановился и, повернувшись к Круиффу, приложил палец к губам. Там, где они располагались, кто-то громко переговаривался. Айвен осторожно выглянул за угол. Могучая фигура майора раскинулась на полу рядом с нарами, господин Максин сидел поодаль у стены, держась руками за окровавленную голову. Жена склонилась над ним, дочери испуганно жались рядом, а на нарах самодовольно развалились четверо плотных мужчин средних лет, по внешнему виду — биржевых маклеров. Круифф зло ощерился.
— Как сказано в Писании, да воздается каждому по делам его. Вот и расплата за наш отказ. — Он повернулся к Юрию. — Ну что, попросим помощи у господ офицеров?
Юрий молча тряхнул головой, скрипя зубами, и вышел из-за угла.
— Эй, господа, по-моему, вы поступили неблагородно. Эти нары уже заняты. Почему бы вам не извиниться и не пойти поискать другое место?
Ответом ему были пренебрежительные взгляды захватчиков, один из них смачно сплюнул, ловко попав слюной ему на ботинок. Юрий презрительно улыбнулся и покачал головой.
— Посмотрите, господин Кройф, на первый взгляд — вроде приличные люди, а на самом деле — шваль подзаборная.
— Что-о-о? — Все четверо в изумлении уставились на пилота.
В мгновение ока они были уже на ногах, и тот, что плюнул, с шутовской серьезностью обратился к своим товарищам:
— А что, господа, как вы смотрите на то, чтобы примерно наказать этого нахала и заодно слегка согреться?
Юрий, не дожидаясь, что за этим последует, мягким кошачьим движением скользнул вперед. Первого он отключил жестким ударом в кадык. Второй получил короткий удар ногой в пах и два одновременных хлопка по ушам раскрытыми ладонями. Третий попытался ударить русского тростью, но вдруг обнаружил, что его собственная трость торчит у него между осколками зубов, и, видимо пораженный этим открытием, закатив глаза, рухнул на нары. Так что не прошло и пяти секунд, как мастер по плевкам и обогреву вдруг обнаружил, что остался один. Несколько мгновений он изумленно пялился на валявшихся соратников, потом поднял глаза на Юрия и, растянув губы в боязливой улыбке, рассыпался мелким смешком:
— Прошу прощения, господа, мы как-то не поняли, что эти места заняты столь достойными людьми. Мы, конечно, с радостью…
— Заткнись. — Юрий прошелся между поверженными противниками, коротким пинком привел в чувство типа с разбитыми зубами и снова повернулся к своему собеседнику. — Встать! — негромко приказал он.
Трое поверженных, постанывая, поднялись на ноги.
— А теперь осторожно положите нашего друга на его место.
Все четверо, пыхтя и суетясь, поспешно выполнили распоряжение. Юрий взглянул на любителя согреться.
— Снимай пальто.
Тот покорно скинул добротное драповое пальто и замер, выжидательно глядя на Юрия. Тот выставил вперед ногу и, кивнув на ботинок, сказал с усмешкой.
— У меня случайно запачкалась обувь.
Маклер молча рухнул на колени и с остервенением принялся за дело. Когда было покончено со вторым ботинком, русский кивком позволил ему подняться и, окинув всех четверых взглядом, от которого они покрылись гусиной кожей, тихо произнес:
— Я преподал вам урок. Возможно, этого достаточно, хотя я в этом сильно сомневаюсь. Ну, да бог с вами. Но если я однажды, совершенно случайно, просто замечу вас где-нибудь поблизости, я… продолжу наши занятия.
* * *
Они жили в бараках уже две недели. Круифф не переставал удивляться тому, как люди умеют приспосабливаться. Пассажиры поезда представляли сливки высшего общества и делового мира древней столицы. Аристократы, купцы, биржевые дельцы и высшие чиновники, финансисты и инженеры, землевладельцы и заводчики, они в большинстве своем владели немалым состоянием и домами, держали многочисленную прислугу, а теперь как ни в чем не бывало занимали очередь к параше, переругивались у корыта, где стирали носки и носовые платки, с деловым видом обсуждали гастрономические достоинства сегодняшней баланды по сравнению с тем, чем кормили вчера. Офицеры и добровольцы из гражданских довольно быстро подавили всякие попытки установить «право сильного», да и среди пассажиров оказалось не много желающих его установить. После стычки, случившейся в день приезда, по слухам, была предпринята еще только одна такая же попытка. Так что к исходу второй недели их быт уже совершенно устоялся. Все это время Круифф настойчиво искал возможности для побега. Однако ничего путного пока не подворачивалось.
Все кончилось внезапно серым морозным утром, когда тяжелые двери барака с противным скрипом распахнулись и на пороге появились солдаты со штуцерами наперевес во главе с тем самым солдатом с пистолетом, которого они запомнили еще по встрече в первое утро на перроне. Как рассказал Айвену ротмистр, частенько захаживавший в гости, этот тип был заместителем председателя Комитета действия и теперь его именовали соратник Брузь. На этот раз его пистолет был упрятан в громоздкую деревянную кобуру, болтавшуюся на левом боку где-то на уровне паха.
Было еще темно, но от мощной волны чистого и холодного воздуха, ворвавшейся в раскрытые настежь двери, все тут же проснулись. Соратник Брузь, окинув взглядом зашевелившихся на своих нарах пленников и зычно приказал:
— Выходи строиться.
Стронуть с места такую массу пригревшихся за ночь, еще не до конца проснувшихся людей, к тому же не привыкших к военной дисциплине, было не так-то просто, и все же не прошло и часа, как все они, поеживаясь, уже стояли на улице. Майор тяжело висел на плечах Юрия и одного из офицеров, поскольку на этот раз их просьба о носилках вызвала на лице «соратника» лишь слабую презрительную гримасу. Так что, когда он приказал женщинам выйти из строя и вернуться в барак, Круифф и Юрий лишь молча переглянулись.
Их пригнали на станцию и, подгоняя прикладами, плотно набили в несколько пахнущих навозом теплушек, прицепленных к длинному составу. В каждом вагоне, рассчитанном человек на сорок, оказалось до ста душ. Солдаты задвинули двери вагонов, и наступила тишина.
У дальней стены вагона по команде генерала освободили небольшое пространство, на пол бросили пару шинелей и на них положили майора. Юрий и помогавшие ему офицеры облегченно выпрямились. Круифф присел и озабоченно потрогал лоб больного.
— По-моему, у него поднялась температура.
Юрий таинственно улыбнулся.
— Не думаю, чтобы это была самая плохая новость в данных обстоятельствах.
Айвен поднял глаза. Несколько мгновений они молча смотрели друг на друга, потом Юрий медленно покачал головой.
