И хотя до этого вечера инициатором застолий с выпивкой всегда была Сэлли, на этот раз все было наоборот. Получив строжайшие инструкции шефа, Грэйвс предприняла титанические усилия, чтобы оторвать «мужа» от бутылки. Тщетно. После короткого, но бурного скандала каждый из них остался при своей точке зрения.
В ту ночь возлюбленные впервые, находясь под одной крышей, спали порознь. Полещук, овладев двумя «огнетушителями» виски, заснул под столом…
Деньги были вручены Полещуку во время конспиративной встречи, проходившей в дешевом трехзвездочном отеле «Викрам», в обмен на сделанные им оттиски с ключа резидента.
В ходе явки Беллингхэм поставил перед новоиспеченным агентом дополнительные задачи по добыванию интересующих ЦРУ сведений и обозначил способы связи.
Тогда же Полещук узнал, что по строго секретным платежным ведомостям, да и вообще в картотеках ЦРУ, он будет проходить под конспиративным псевдонимом Уэй.
Несмотря на свое подчиненное, более того, зависимое положение, Полещук в общении с Беллингхэмом вначале попытался вести себя, как породистый английский аристократ, свысока взирающий на вульгарно пахнущего деньгами американского купчика.
Не тут-то было. Очень скоро цэрэушник показал своему русскому подопечному, «кто есть кто».
Как бы между прочим подсказал, что работать они будут по принципу пилы: «ты — мне, я — тебе».
Змея в шоколаде
В июле 1975 года истек срок пребывания Полещука в Непале.
В ходе прощальной явки с ним были оговорены условия продолжения связи в Советском Союзе, он получил микропленку, вмонтированную в магнитофонную компакт-кассету. В ней — задания по сбору информации, инструкции по организации связи, указания по восстановлению контакта при новом выезде за границу.
Беллингхэм также вручил Уэю условные письма для отправки на адрес в Соединенных Штатах, две специальные ручки для нанесения тайнописи, шифр-блокноты, прибор-приставку к радиоприемнику для приема кодированных передач из радиоцентра.
Часть шпионской экипировки эксперты ЦРУ надежно упрятали в обложке фотоальбома. Остальное — дополнительные инструкции и крупную сумму денег — Уэй должен был получить в контейнере, изъяв его из тайника, который будет заложен для него резидентурой ЦРУ, действующей с позиций посольства США в Москве.
Все наставления своего оператора Джона Беллингхэма Полещук слушал вполуха, потому что никак не мог сосредоточиться из-за присутствия на конспиративной встрече Сэлли Грэйвс.
На протяжении всей явки с языка Полещука готов был сорваться вопрос, почему и в каком качестве здесь присутствует его бывшая возлюбленная. То, что Сэлли десятью месяцами ранее по заданию ЦРУ выполнила роль «медовой ловушки», он уже понял.
Ясно стало незадачливому разведчику и то, что комедия с венчанием, как и совместное проживание с Грэйвс, были частью плана Беллингхэма, который предусматривал посадить его, Полещука, на «короткий поводок», чтобы постоянно держать под контролем и добывать информацию. Но сейчас, что делает здесь эта женщина сейчас?!
Полещук по привычке продолжал воспринимать Сэлли в прежней ипостаси — в ней он видел лишь ненасытную нимфоманку, для которой смысл жизни ограничивался постельными утехами и которая строила свои отношения с мужчинами в соответствии с афоризмом, почерпнутым из какого-то датского порнографического журнала: «Библия учит любить ближнего своего, а Камасутра объясняет, как именно».
Присутствие Сэлли на прощальной явке явилось для Полещука, пожалуй, самым большим унижением и разочарованием, какие ему когда-либо довелось испытать в своей жизни.
В какой-то момент Полещуку пришло в голову, что никакой озлобленности ни в адрес Грэйвс, ни тем более к Беллингхэму он не испытывает.
Мысленно послав американцев в общероссийском направлении, Уэй отнесся к своему подчиненному положению философски: показно-внимательно выслушал и принял все предложения оператора, чтобы затем забыть о них сразу по прибытии на родину.
Беллингхэм же, щадя мужское самолюбие своего подопечного, и словом не обмолвился, что все это время его истинным оператором была Грэйвс.
По прибытии в Москву Полещук изъял приготовленный для него тайник — в нем его интересовали только деньги, шпионские же материалы он уничтожил, твердо решив никогда больше не выходить на связь с американской разведкой.
Не последнюю роль в принятии им такого решения сыграла Сэлли Грэйвс, вернее, то, как она сумела обвести его вокруг пальца.
Сэлли, которую Полещук считал самой значительной фигурой в своей галерее сердечных подруг, оказалась змеей в шоколаде…
Возвращение блудного «крота»
«Холодная война» продолжалась, и в феврале 1985 года Полещук, незадолго до этого переведенный в управление «К» (внешняя контрразведка) Первого главка КГБ СССР, снова угодил в окопы переднего края невидимого фронта. Теперь ему предстояло сражаться с вражескими спецслужбами на африканском континенте.
К тому времени уже подполковник, он возглавил контрразведку в советской резидентуре, действовавшей с позиций посольства СССР в Лагосе, столице Нигерии.
Однако аппетиты Полещука по-прежнему опережали его карьерный рост — денег бонвивану, не привыкшему себе ни в чем отказывать, как всегда, не хватало.
К тому же после непальской командировки он основательно пристрастился к дорогим спиртным напиткам.
Сначала они помогали ему забыть Сэлли, затем, как-то незаметно, превратились в неотъемлемую составную его дневного рациона.
Поутру, едва переступив порог служебного кабинета, он первым делом устремлялся к бару, чтобы опрокинуть стаканчик-другой чего-нибудь покрепче.
Как правило, это были лучшие сорта виски или джина, которые он по дипломатическому листу выписывал прямо из Англии или США.
Впрочем, и другие земные удовольствия были не чужды новоиспеченному заместителю резидента по контрразведке, преисполненному желания жить полнокровной жизнью.
Немалых средств требовали посещения казино и баров, где стриптизировали длинноногие очаровательные мулатки. Что уж говорить о расходах, в которые вводили контрразведчика те самые темнокожие дивы, регулярно приглашаемые им в номера для сексуальных развлечений.
Словом, образ жизни, который вел Полещук и без которого он уже не мыслил своего существования, приближал наступление периода ренессанса в его отношениях с Центральным разведывательным управлением…
Однажды, основательно поиздержавшись, Полещук вспомнил, что он не только заместитель советского резидента, но и секретный агент ЦРУ под псевдонимом Уэй. И не беда, что он десять лет не подавал позывных — мало ли, не было возможности!
Решив, что повинную голову американский меч не сечет, Полещук отправился в посольство США, оде был встречен с распростертыми объятиями.
Во время вручения Полещуком своих верительных грамот разведчикам резидентуры ЦРУ в Лагосе Лоунтри и Хьюзу он назвал свой оперативный псевдоним, присвоенный ему Джоном Беллингхэмом в Непале.
