– Ну что? – нетерпеливо спросил Черный, отхлебнув горячего напитка.
Чай здесь все-таки был неплохой, ароматный, с разными добавками. Михаил же отхлебнул из своей чашки степенно. Подержал во рту, проглотил, поставил чашку и только потом начал:
– Короче, Седой все объяснил…
– Что?
– Ну, почему он так себя вел. Они проводили эксперимент.
– Они?!
– Ну да, Совет. Дело в том, что они решили заняться исследованием людей вплотную. Что-то они упустили. Они все, то есть все иные, кто торчал на Земле. Иначе почему у Берсеркера такой интерес к нашему миру. Да и Создатели из рас тоже что-то скрывают. Седой сказал, что они сразу не обратили внимания на особенности и поспешность сделки, озабоченные негативными последствиями, которые она создает именно для них, но сейчас копают. И выяснили интересные подробности.
– Какие? – жадно переспросил Черный.
Миша пожал плечами.
– Да не знаю я. Просто Седой упомянул о том, что они выяснили интересные подробности.
Черный раздосадованно качнул головой и снова отхлебнул чая.
– Ладно, так что это был за эксперимент?
– Они исследовали скорость и глубину деградации.
Черный изумленно раскрыл глаза.
– Чего?!
– Деградации… ну человека. Они сказали, что у нас есть одна особенность, которая сильно отличает от остальных. Мы очень… это… как его… – Миша наморщил лоб, припоминая слово, – а – этически вариативны. Причем в обе стороны. Седой сказал, что только у нас встречаются примеры, когда совершенно закоренелые преступники и убийцы внезапно разворачивались в другую сторону и становились святыми. Ну и наоборот тоже. То есть когда нормальные люди становились этим… быдлом.
– А-а, вот он что имел в виду.
– Ну да, – кивнул Миша. – Вот они и исследовали, как и за какое время создаются, – тут Миша непроизвольно вскинул голову, будто то, что собирался произнести, возвеличивало его в собственных глазах, – устойчивые нейронные траки.
– Чего?
Миша снисходительно покосился на Черного, а затем несколько картинно хлопнул себя по лбу.
– Наш мозг состоит из нейронов.
Черный кивнул, с трудом спрятав улыбку. Судя по тому, как издалека и как подробно Михаил начинал, сам он узнал об этом только от Седого.
– Так вот, для того чтобы некие действия, будь это простая реакция или нечто более сложное, многокомпонентное, смогли произойти – по цепочке этих нейронов должен пройти сигнал, команда, понимаешь?
Черный кивнул.
– Если действие необычно, не слишком привычно, то и цепочка чаще всего получается случайной. Ну, скажем, какие нейроны менее загружены, из таких и создается цепочка. А вот если это действие почти привычно, то сигнал скорее всего уже неким образом проложил себе дорожку. То есть трак. И он бежит уже привычным, наиболее легким путем, не теряя времени на соединение в цепочку случайных нейронов. Понятно?
– Ну да, – снова согласился Черный.
– Так вот, наши поступки, если они происходят постоянно, то есть при схожих ситуациях, также создают устойчивые нейронные траки. И когда они созданы, нам очень сложно изменить модель поведения в привычных ситуациях. Эти нейронные траки как бы закрепляют наши привычки. – Тут Михаил сделал важное лицо, даже приподнял палец. – А ведь недаром есть пословица: «Посеешь поступок – пожнешь привычку, посеешь привычку – пожнешь характер, посеешь характер – пожнешь судьбу!»
Черный покачал головой. Да уж, таким он Мишу еще ни разу не видел. Михаил в качестве нравоучителя… это было сюрреалистично!
– И чем закончился эксперимент? – максимально нейтральным тоном спросил он.
Миша взял чашку, отхлебнул и с некоторой досадой покосился на приятеля. Очевидно, он ожидал от своего выступления намного большего эффекта.
– Они установили, что деградация происходит очень быстро. Максимум за год. И практически незаметно. Человеку даже может казаться, что он стал лучше – умнее, практичнее, избавился от глупых иллюзий… а на самом деле он стал быдлом И после измениться человеку будет почти невозможно.
– Почти?
– Ну да, – Миша удивленно посмотрел на Черного. – Я же тебе сказал, что мы очень вариативны. Так что изменение возможно и в обратную сторону. Хотя это случается очень редко. Потому-то такие истории и известны. Редкость. Почти чудо.
– И почему так?
– Как?
– Ну, в быдло – легко и за год, а наоборот – почти чудо.
Миша пожал плечами.
– Кто его знает. Седой не вдавался в подробности. Только говорил что-то об этической топографии. Типа, вниз очень легко, достаточно одного толчка, а вот вверх – сложно. Нужен очень сильный волевой посыл – некая боль, потрясение. Но дело в том, что для остальных это вообще невозможно. Вернее, вниз еще куда ни шло, но и то гораздо сложнее, чем нам, а наоборот – вообще никак.
Черный понимающе кивнул, как раз это было ему понятно.
– Значит, эксперимент… – задумчиво произнес он.
– Ну да. – Михаил наклонился к нему поближе. – Знаешь, он мне одну запись показал, на видике. Короче, он уже так набеспредельничал, что к нему какие-то крутые подкатили. И предъяву сделали. Короче, терли это они, терли, а потом эти ребята за пушки взялись. Но Седой только так на одного посмотрел, и у того ноги подкосились. Он за голову схватился, и кровь из ушей пошла. А второй достал волыну и давай в Седого палить. Я видел, как у Седого на свитере дырки появились, из которых кровь брызгала.
– И что?
Миша расплылся в улыбке.
– Да ничего. Он так демонстративно на эти дырки покосился, потом медленно так, небрежно, свитер через голову снял и к тому уроду, что стрелял, двинулся. Только кристалл на груди болтается, совсем как у того, с челюстями, на Кавказе был. А раны на груди начали сами собой затягиваться. Тот придурок как раз магазин в волыне менял. А только это увидел, побелел весь, руки затряслись, все никак не мог магазином в рукоятку волыны попасть. А Седой к нему подошел и кулаком полголовы снес.
– Полголовы?! – не поверил Черный. Черепная кость у человека – вещь очень крепкая. Ее даже не всяким лезвием возьмешь. Были случаи, когда топор в этой кости застревал, не до конца прорубив.
– Да что там полголовы, – несколько обиделся Михаил. – Я видел, как он пальцем капот машины пробил. На переезде. Выскочил из машины, и как даст. И все – дырка в капоте!
Черный только покачал головой. Может, так оно и было. Кто их знает, этих иных? К тому же это все было из области подтверждения иной сущности Седого, в которой он и так уже практически не сомневался. А вот свежую информацию следовало обдумать.
– Значит, говоришь, эксперимент… – задумчиво протянул Черный.
