– Ладно, пошли в метро, – подытожил Черный, после пары вопросов поняв, что ничего больше из Миши сегодня извлечь не удастся. Михаил уныло кивнул и поднялся с лавочки.
– Слушай, – начал Черный, когда они уже подходили к «Октябрьской», – а Седой больше про мою тетрадь никаких разговоров не заводил?
– Не-а, – качнул головой Михаил и, кивнув однокурснику, с которым его теперь так крепко связывала общая тайна, нырнул в распахнувшиеся двери.
В институте Михаил появился только через полторы недели. Весь день он старательно отводил взгляд, когда Черный пытался поймать его. У них уже как-то сложилось, что все разговоры о Седом и всем, что с ним связано, они вели только после занятий, причем где-нибудь в стороне от людей. Но просто кивнуть или сделать какой-нибудь знак можно же было…
В знакомом сквере до Черного наконец дошло, что Михаил страшно напуган. Он молча присел рядом. В таком состоянии у человека очень неустойчивая психика. Неловкое движение, неудачная фраза да просто неуместная с его точки зрения улыбка или какая иная гримаса могут сразу вызвать неприятие. И все – разговор закончится не начавшись.
Михаил молчал недолго.
– Понимаешь, мы обречены!
– Обречены?! – не понял Черный.
– Ну да… – Миша яростно потер лицо. – Нас продали. Понимаешь? Продали!
– Кто?
– Создатели. Они сначала создали нас, а потом бросили. Ушли. Но сохранили права на Землю.
Черный несколько мгновений переваривал шокирующую новость, а потом потребовал:
– Рассказывай…
Седой торчал на кухне и пялился в экран маленького телевизора, на котором какой-то кретин вещал на всю страну о возрождении тысячелетней Руси и христианских ценностях. Хотя любому нормальному человеку уже давно было ясно, что такое государственное образование, как Россия, кончилось и единственное, что можно сделать, это продать все, что только можно – от ржавой «копейки» до, скажем, Магнитогорского металлургического комбината, – и валить отсюда в нормальную страну, в которой просто априори не может быть никаких перестроек, ускорений и всяческих кризисов.
– Привет, – равнодушно поприветствовал он Михаила, – чего пришел?
– Так я это… – неловко начал тот, – спросить хочу.
– Валяй!
– А ты не можешь дать мне точные координаты места, где, ну, та тарелка под землей была?
Седой молча поднялся и вышел из кухни. Спустя минуту появился вновь и небрежно швырнул на кухонный стол автомобильный атлас.
– Другой карты нет, извини. Открой страницы 17–18.
Михаил послушно раскрыл атлас. Он не ожидал, что Седой вот так просто решит пойти навстречу. Думал, что его придется уговаривать, придумывал разные причины, по которым ему (ну, конечно, как Регистратору) просто необходимо знать точные координаты той операции. А Седой даже не спросил ничего.
– Верхний правый угол – лесной массив, вот вся нижняя треть, от просеки и до озера, и есть то место, где расположена база. Уж не знаю, по каким учетам она проходит – военным или, скажем, госрезерва.
– А как вы про нее узнали?
– У нас свои способы, – уклончиво ответил Седой.
Михаил задумчиво потер лоб. Что-то не складывалось. Похоже, столь спокойная реакция Седого на его просьбу была вызвана не неким, пока еще мало понятным законом баланса, от которого Седой и плясал все это время, а просто тем, что ему отчего-то стало на все наплевать.
– Слушай, а чего случилось-то?
Седой отвел взгляд от «говорящей головы» на экране и насмешливо посмотрел на Михаила.
– Что ты имеешь в виду?
– Ну, ты какой-то смурной все время, как с той базы вернулись. Что там произошло?
Взгляд соседа изменился. Он несколько мгновений пристально разглядывал Михаила, а затем вздохнул и ткнул пальцем в кнопку пульта. Телевизор погас.
– Наверное, вы имеете право знать… – задумчиво пробормотал Седой, а затем кивнул Мише на табурет напротив себя. – Садись.
Тот послушно опустился на табурет.
– Что ты слышал о «яйцеголовых»?
Миша недоуменно пожал плечами.
– Ну, это… ученых всяких так прозывают.
Седой усмехнулся.
– Я не о них. Просто заметил, что ты начал читать ваши тексты по поводу контактов с иными цивилизациями. По большей части это, конечно, мусор, но в любой куче мусора всегда можно найти и нечто полезное. При удаче, конечно, или если знать, что искать. Там такого прозвища не встречал?
– Да нет… не встречал, – честно признался Михаил. – А что?
Седой криво усмехнулся, скорее даже оскалился.
– Ну, тогда слушай. Яйцеголовые – одна из наиболее развитых технологических цивилизаций. Что уже ставит ее особняком. Все развитые цивилизации этой Вселенной являются магическими или, если тебе не очень нравится это слово, можешь назвать их псионическими или экстрасенсорными. Хотя ни один из этих терминов не полон, да и, по большому счету, неверен. Это не какой-нибудь закон или воля неких иерархов, просто в определенный момент издержки на развитие технологической цивилизации оказываются столь высоки, что дальнейшее развитие становится почти невозможным. Наступает кризис, который заканчивается либо деградацией и гибелью цивилизации, либо переходом на нетехнологический путь развития. Так вот, яйцеголовые – это на данный момент единственная цивилизация, сумевшая преодолеть подобный кризис и остаться на технологических рельсах. Поэтому они стоят в иерархии влияния во Вселенной этаким особняком. От остальных технологических цивилизаций, которые по шкале развития отстоят от вашей не так уж далеко, они давно оторвались, но к слою наиболее влиятельных принадлежать не могут. В первую очередь, вследствие большой разницы в ценностях.
Михаил наморщил лоб.
– В чем? Они что, беднее вас, что ли, и поэтому не тянут?
Седой вздохнул и покачал головой.
– Не совсем, хотя насчет «беднее» ты прав. Они действительно обладают на порядки меньшими ресурсами, чем наша цивилизация. Но дело не в этом. Просто… ну например, они все еще способны лгать. – Седой замолчал, спокойно глядя на своего собеседника. Миша потер щекой о плечо. И что? Не, ну врать напропалую направо и налево он и сам не любил. Но, скажем, посидеть с мужиками в гараже, а после Таньке сказать, что тренировка затянулась, так кому от этого плохо-то?
– Причем лгать не просто фактически, а и умышленно, – продолжил между тем Седой. – То есть говорить не только то, что им кажется правдой, но на самом деле не является ею, а и то, о чем они заведомо знают, что это ложь. Просто потому, что в данный момент им выгодно так говорить.
Михаил озадаченно уставился на соседа. Ну… в общем, он это и имел в виду. Хотя совершенно непонятно, в чем проблема-то?
