– Как знать… – уклончиво ответила Александра. – Может быть, найдется и в музее что-то любопытное?
…Телефонный звонок раздался, когда Александра, стоя с чашкой чая на балконе, в последний раз обдумывала детали предстоящего путешествия. Вещи были собраны, Татьяна принимала душ. Через час они планировали выехать на вокзал. Звонок телефона, лежавшего в сумке, в прихожей, Александра услышала лишь потому, что балконная дверь была открыта, а на тихой улице, затененной старыми деревьями, было в этот вечерний час необыкновенно тихо.
«Павел!» – она с бьющимся сердцем увидела на экране телефона номер, который записала туда вчера, на вокзале, когда прощалась с заказчиком. Секунду она колебалась, сжимая в увлажнившихся от волнения пальцах надрывавшийся телефон. Ей страшно не хотелось отвечать. Александре вдруг подумалось, что мужчина осознал всю преступность своей затеи и в последний момент решил все отменить. И все же она нажала на кнопку ответа.
– Позвольте узнать, где вы сейчас? – спросил после приветствия знакомый голос, спокойный и бархатистый. Александра, внезапно перестав тревожиться, ответила. Выслушав ее краткий отчет, Павел вполне одобрил то, что она не стала сразу пересаживаться на поезд в Пинск.
– Не торопитесь… Дело непростое, не повторяйте моих ошибок. В провинции люди осторожнее, они боятся резких движений! Будьте и вы осторожны.
– Я буду очень осторожна, – невольно улыбнувшись, пообещала женщина. Ей вдруг стало очень приятно оттого, что этот человек беспокоился о ней. «Хотя он, конечно, всего лишь преследует свою цель! – сказала она себе. – Не в его интересах, чтобы со мной случилась какая-то неприятная история!»
– У нас могут быть небольшие проблемы со связью, потому что я сейчас на даче, а здесь, в лесу, в низине, телефон плохо ловит, – предупредил Павел. – Но я постараюсь звонить почаще. Да, и вот что еще…
Шум воды в ванной комнате смолк. Александра с тревогой оглянулась. Ей очень не хотелось, чтобы Татьяна услышала их разговор. В любом случае, решила художница, она постарается сделать так, чтобы подруга ничего не узнала об истинной цели их путешествия.
– Я кое-что узнал, с тех пор как вы уехали…
– Я ведь уехала не так давно! – шутливо напомнила художница.
– Это верно… – Павел говорил медленно, словно нехотя. – Еще и суток не прошло… а я уже успел пожалеть о том, что втянул вас в это дело.
Александра нервно сглотнула.
– Простите, – внезапно пересохшие губы плохо ее слушались, – не следует ли мне понять вас так, что вы отказываетесь от своей идеи?
– Нет, этого не произойдет, – твердо ответил мужчина. – Но сегодня я весь день думаю о том, что случилось с моим приятелем, тем самым, который рассказал мне о гобеленах.
– Вы сказали, он умер?
– Да, но не сказал, как. – Павел выдержал многозначительную паузу, от которой у Александры мурашки пошли по коже. – Собственно, я сам знал немного, на похоронах, как вам уже говорил, не был… Как-то туманно о его смерти говорили… Не удивительно, ведь он совершил самоубийство.
Женщина тихо ахнула.
– Да, представьте… – грустно подтвердил Павел. – И ничто этого кошмарного поступка не предвещало. Я его знал много лет, в депрессии он не впадал, ничем не злоупотреблял и никаких особых страстей не испытывал… И вот, в самом конце марта, тридцатого, ни с того ни с сего выстрелил себе в сердце. И записки не оставил.
В трубке послышался тяжелый вздох. Шум воды в ванной давно смолк, теперь там гудел фен. С минуты на минуту должна была появиться Татьяна.
– Я всю ночь думал о нем, может, потому, что давно на даче не бывал, отвык, не спалось на новом месте… – признался Павел. – Комары зудели… Да и не в комарах дело, совесть была неспокойна. Ведь Игорь звонил мне несколько раз, накануне смерти, а я не отвечал, был занят, но звонки слышал… И не перезвонил.
Повисла пауза. В коридоре скрипнула дверь, послышался голос Татьяны:
– Ты собиралась в душ? Беги, остался час до выхода!
– Да, сейчас! – крикнула Александра и крепче прижала трубку к уху: – Это очень печально, все то, что вы рассказали, но я не вижу, какую это имеет связь с тем, что я еду в Пинск.
– Саша! – Татьяна уже вошла в комнату и, затягивая пояс махрового халата, вопросительно глядела на подругу. – Поторопись!
– Одну минуту! – Александра подняла указательный палец, давая понять, что занята важным разговором. Татьяна, кивнув, исчезла. – Скажите, наша договоренность в силе?
– Да, но… – Павел говорил еле слышно. – Дело в том, что сегодня, после бессонной ночи, я позвонил вдове Игоря. Она мне сказала, что дело возобновлено.
– Дело?
– Да, по поводу его самоубийства возбудили было уголовное дело, но закрыли за недостатком улик. Записки, правда, не было, но не было и никаких признаков насильственной смерти. Пистолет у него был официально зарегистрирован, у Игоря в квартире находились немалые ценности, он торговал антиквариатом, и его уже два раза грабили. Но вот сейчас, сказала мне его вдова, появились вдруг новые свидетельские показания… И есть основания полагать, что Игорь мог быть и убит. Из собственного оружия и в упор. Заговорила одна из соседок. Она утверждает, что в тот вечер, когда он погиб, к нему в квартиру вошли двое: мужчина и женщина. Сама она стояла на лестничной площадке, этажом выше, что-то искала в сумке, и не видела никого, но слышала голоса: сперва гости пререкались с хозяином через дверь, похоже, тот не хотел их впускать, потом Игорь внезапно отпер и сказал, чтобы входили. Соседка после этого ушла, выстрела она не слышала, но те соседи, которые были дома и слышали выстрел, называют время, примерно совпадающее со временем визита этих людей. То есть Игорь умер примерно через полчаса после того, как к нему явились эти двое. Как они уходили, никто не успел увидеть, и как выглядели – неизвестно. На площадке слышались женский и мужской голоса – вот и все. Возможно, эта пара и ни при чем… Но очень велика вероятность того, что они причастны к этому самоубийству, если это самоубийство, конечно.
– Почти наверняка причастны, – похолодев, произнесла художница. – Ни записки, ни предпосылок для такого шага… Но ведь этот ужас никакого отношения к нашему делу не имеет?
Она задала вопрос, показавшийся ей самой диким и неуместным, и чем дольше тянулась пауза, тем тяжелее становилась.
– Так-то так, – неохотно ответил Павел. – Но есть одно обстоятельство, о котором следствие ничего не знает. Соседка умолчала об этом, потому что ей показалось, что она и так сказала лишнее… Лишнее и ненужное следствию, в которое она не верит абсолютно. Видите ли, эта женщина в девяностых потеряла сына, его убили, и милиция ничего не расследовала, поэтому она не очень-то настроена на сотрудничество с органами власти, боится их, ненавидит и не торопится идти на контакт. Ну так вот… О том, что к Игорю приходили незнакомые люди в день смерти, она все же сочла невозможным умолчать. Но для того, чтобы убедить Игоря открыть дверь, гости применили очень странный аргумент. Женщина решила, что ослышалась, и следствию об этом сомнительном моменте не сообщила. А вот вдове сказала.
