А наутро мне доложили, что девки из царицыных мастерских, чьи светелки располагались неподалеку от покоев, занимаемых сыном с женой, посредь ночи сдернули в казармы, в коих временно разместился пришедший в Москву вместе с наследником престола в качестве его личного конвоя кирасирский полк. Из которых потом начали раздаваться всякие срамные возгласы. Видать, уж шибко страстные крики неслись полночи из спальни царевича…
До конца года мы приводили в порядок казну. Я слегка умерил восторги сына по поводу столь успешно завершенной войны, рассказав, что она едва не обрушила финансовую систему страны. Так что он мог вернуться не в столицу блистательного государства, повергнувшего могущественнейшего северного льва, а едва ли не на пепелище. Да и сами итоги, стоило хоть грану информации о наших денежных трудностях просочиться наружу, могли бы быть далеко не столь блестящими. Поупирайся шведы еще полгода-год… Впрочем, кое-что все равно просочилось, но это просочившееся так и не набрало критическую массу. Тем более что слухам о наших денежных затруднениях мы противопоставили другие слухи, как, например, слух об огромных запасах золота и серебра, накопленных в Белозерском остроге Монетного двора, коий вследствие сего и взят под охрану кирасирами. Но все равно почитай два года все висело на волоске. Сейчас, конечно, благодаря бурному всплеску балтийской торговли сразу после заключения мирного договора, подкрепленному еще и вступлением в действие освобождения русских торговых кораблей от Зундской пошлины, дела явно пошли на лад. Однако даже в лучшем случае следующие пять лет никаких накоплений в казну сделать не удастся. Будем осторожно выкупать все необеспеченные векселя, коих за последние два года успели напечатать большое количество. И вот тогда сын, слушавший мои рассказы о наших денежных и иных затруднениях со слегка ошарашенным видом, закрыл рот и тихо попросил:
— Батюшка, а ты не мог бы поучить меня… ну и братьев, как оно — государством управлять…
8
В кормовую каюту большого линейного галеона «Три святителя» осторожно постучали. Адмирал Лабушкин с легким кряхтеньем сел на постели и хриплым со сна голосом прокаркал:
— Чего там?
— Господин адмирал, Бомбей на горизонте, — послышался из-за двери голос старшего помощника капитана галеона капитан-лейтенанта Воронцова.
Адмирал потер ладонью заспанное лицо и, скинув ноги с постели, нащупал ими войлочные опорки. Долгая морская служба наградила адмирала целым букетом болезней, коим он, однако, с упорством старого морского волка предпочитал не поддаваться.
— Понял, скоро буду.
Эскадра из девяти русских кораблей отправилась в Бомбей в начале лета тысяча шестьсот пятьдесят восьмого года. В ее составе было четыре линейных галеона, два флейта и три транспорта. Кроме того, они конвоировали семь русских купцов, поскольку в районе Мадагаскара, по словам купцов, пошаливали пираты. Да и воды у выхода в Индийский океан из Красного моря также были неспокойны. Вот для сколь можно быстрого успокоения всех неспокойных вод и была отправлена столь сильная эскадра. Ну и для получения опыта в плавании и всемерного освоения кораблей, половина которых ранее состояла на службе в шведском флоте и была передана русскому токмо прошлой весной, по славном окончании Северной войны. Русский флот на Балтике внезапно оказался самым многочисленным и сильным, поскольку ни у немецких прибалтийских княжеств, ни у поляков никакого особенного флота не было. А Курляндский флот был как бы частью русского. Да и по большому счету даже уже и не как бы. Переходы офицеров с корабля русского флота на курляндский и обратно ноне стали вполне обыденными… Единственным соперником русскому на Балтике мог бы стать только датский флот. Однако и он ныне заметно уступал русскому и в числе кораблей, и в числе пушек, и в численности команд. Да и датчане после Северной войны, выигранной по существу именно русскими, но зато принесшей Дании многие приобретения, считали русских верными союзниками и вообще скорее опорой в возможных осложнениях с голландцами и англичанами, чем соперниками и уж тем более противниками. Так что в Дании ноне русских любили, русскими восторгались, и содержать столь значительный Балтийский флот России не было никакого резону.
Во многом именно поэтому и было принято решение послать военные корабли на юг, в не так давно обретенную колонию, расположенную в сказочной Индии. И образовать там Бомбейскую эскадру. Ну а возглавить ее поручили едва ли не самому известному русскому адмиралу, прославленному еще Карибскими и Северными конвоями, Пахому Лабушкину.
На мостик адмирал поднялся через десять минут. Он привык одеваться быстро. Да и форма русского флота сему оченно сильно способствовала. Как любил говаривать адмирал, эвон, пока какой иноземный капитан все свои чулки-сюртуки да кружева-жабо на себя напялит, кто иной и выспаться успеет. То ли дело русская форма — раз-два, и уже одет. Нигде не жмет, ни за что не цепляет, хоть сразу же на ванты лезь. И глазу весьма приятственна. Хоть иные иноземные офицеры-моряки губы и кривят. Мол, штаны суть одежка простонародная, дворяне, мол, токмо в чулках ходят. Ничего, у нас и царь-батюшка не в зазор себе считает в штанах походить…
— Доброго утра, господа офицеры, — поздоровался со всеми адмирал, поднимаясь на мостик.
Все дружно поздоровались в ответ. Адмирал остановился у ограждения и, привычным жестом раздвинув подзорную трубу, упер взгляд в темнеющую на горизонте громаду подступающего берега. Шедший на флагмане португальский штурман деликатно подступил поближе. На случай если высокому русскому начальнику потребуются его пояснения.
Плавание выпало несложным. Даже известный своими бурями мыс Доброй Надежды удалось пройти почитай спокойно. Всего три дня поштормило. Да и шторм-то был так себе, скорее, просто свежая погода… ну, может, шибко свежая. Так что никакого особенного ремонту во вновь устроенном порту, коий адмирал заложил на восточном побережье Африки, уже в Индийском океане, на расстоянии приблизительно двухнедельного перехода от Капстада, делать не пришлось. Так, постояли на якорной стоянке дней десять, слегка поправив такелаж, дав возможность непривычной к дальним морским переходам пехоте размять ноги и срубив силами стрельцов и матросов невеликий острог, да и двинулись дальше. На месте будущего порта оставили полсотни стрельцов при двух полевых пушках, два десятка казаков и инженерную роту, коим предстояло не столько даже оборонять новое русское владение в Африке, не от кого его было оборонять-то, сколько обустраивать будущий порт далее, строя причалы, склады, дома для поселенцев, вымеряя глубины и картографируя прилегающую местность. Как адмиралу сказывал сам государь, коий самолично беседовал с адмиралом перед отправлением экспедиции и так же самолично определил на карте район, где следовало искать место для порта, вскоре сюда планировалось отправить на поселение не менее нескольких сотен крестьянских семей, а тако же сколько найдется и иного охочего люда. Так что порт изначально планировался как крупная промежуточная база на пути к русским колониям в Индии.
Индийский океан порадовал новыми водами. Ну да это ж дело известное. Энто токмо сухопуты дурные могут считать, что моряки просто балуют, когда вроде как одну и ту же воду, никакими краями друг от друга не отделенную, за разное море считать начинают. Моряк-то он сразу видит, где какая вода. Какая в нем иная живность завелась, какая водоросль, как меняется ее цвет, да и вкус тоже… ну есть такая традиция при входе в иное море моряку воду на вкус пробовать. Про опытных моряков так и говорят, что он-де многие моря на вкус попробовал. Как, например, адмирал Лабушкин. Уж сколько морей прошел — пальцев на руках посчитать не хватит. Про Карибы и говорить нечего. Сколько раз туда плавал. А кроме того, и в Лиссабон ходил, за невестой царевича Ивана, наследника царя-батюшки Федора II, и Северным морским путем, людишек по северным городкам, острогам и зимовьям переправляя, и на самый Дальний Восток тож. Причем не токмо до Усть-Амурска, а еще и на острова Сахалин и Эдзо. В казачьи земли. Царь-батюшка взбунтовавших было сдуру запорожских и украинных казачков туда выслал.
