Гиммлер перестал грызть ноготь и удовлетворенно кивнул головой, снял пенсне и начал протирать линзы.
– Надежные документы приготовлены и для его напарницы, радистки Лидии Бобрик. Она по документам теперь – Лидия Шилова, младший лейтенант административной службы, секретарь Особого отдела дивизии. Она будет снабжена портативным радиопередатчиком и соответствующими шифровальными блокнотами.
– Почему Особого отдела? – удивленно спросил Гиммлер, надевая пенсне на переносицу.
– Чтобы свести к минимуму неизбежные расспросы и проверки Таврина на советской территории, мы определили ему должность заместителя начальника отдела контрразведки СМЕРШ 39-й армии 1-го Прибалтийского фронта. Таким образом, мы выдадим обоим (и Таврину, и Шиловой) командировочные предписания о том, что они следуют по срочному вызову в Москву, в Главное управление контрразведки СМЕРШ Наркомата обороны. Для беспрепятственного же проезда из района приземления в Москву Таврин получит особый конверт со всеми внешними атрибутами пакета государственной важности, якобы исходящий из штаба 1-го Прибалтийского фронта. Но и это еще не все. Самые лучшие наши граверы в срочном порядке изготавливают для Таврина более ста двадцати печатей и штампов военных, партийных, государственных учреждений, ручные прессы с объемными штемпелями Московской экспедиции, полевой почты и даже… факсимиле Председателя Президиума Верховного Совета СССР. Прошу вашего разрешения, рейхсфюрер, выдать Таврину для успешного проведения операции из запасников рейха пятьсот тысяч рублей.
Шелленберг замолчал и посмотрел на Гиммлера. Тот что-то помечал на листе бумаги, лежавшем перед ним на столе.
– Хорошо, я распоряжусь, – ответил Гиммлер, перестав писать и немного подумав. – А как вы собираетесь доставить диверсантов в тыл к русским?
– Я дал задание изготовить специальный четырехмоторный бомбардировщик типа «Арадо-332», – взял слово Кальтенбруннер. – Он имеет самое современное навигационное оборудование, хорошо вооружен для борьбы с истребителями и может совершить посадку на весьма ограниченной по размерам площадке.
– В салоне будет установлен мощный мотоцикл с коляской советского производства М-72, способный везти приличный груз со скоростью сто двадцать километров в час, – поддержал своего непосредственного шефа Шелленберг. – В самолет должен быть вмонтирован специальный трап, по которому Таврин с Шиловой могут съехать на землю после приземления самолета. Приземление планируется где-то в лесах Смоленской или Калининской областей. Для точного определения места посадки мы направим специальный десант. А для большей безопасности полета необходим очень опытный летный экипаж.
Гиммлер снова что-то пишет, а потом поднимает голову, единым взглядом охватывая всех присутствующих.
– Хорошо, я переговорю с Герингом. Он даст лучших летчиков люфтваффе. А как Таврину удастся пробраться в Кремль? Документов простого смершевца для этого явно недостаточно.
– Так точно, рейхсфюрер, недостаточно, – согласился Шелленберг. – Но мы предусмотрели и это. По ведомству Гелена проходит агент 438, внедренный в секретариат Государственного Комитета Обороны. Агент проверенный. Он-то и должен достать для Таврина гостевой билет на торжественное заседание 7 ноября 1944 года. Там Таврин должен незаметно оставить портфель со взрывным устройством и взорвать его по радиосигналу после того, как сам покинет зал заседания.
– Когда планируется начало операции?
– В сентябре.
– Ну что ж, господа. С нами бог и фюрер! Действуйте!
На подготовку Таврина и в целом операции «Возмездие» ведомство Гиммлера истратило около двух миллионов марок, огромную по тем временам сумму (например, строительство одного танка «Тигр» обходилось в сто тысяч марок). И, разумеется, здесь уже действовал принцип: пан или пропал. Слишком мало времени оставалось у гитлеровцев, чтобы готовить нового человека и новую операцию.
Глава четвертая
1
Руководитель «Цеппелин-Норд» майор СС Отто Краус ввел среди своих подопечных довольно странную практику, непонятную для многих профессиональных разведчиков – так называемые товарищеские ужины («камрадабенд»). Странную и непонятную потому, что эсэсовец, во-первых, позволял себе на этих посиделках неслыханную болтливость, рассказывая о планах своего руководства в Берлине и обсуждая самые серьезные операции, готовившиеся в Рижской школе, и даже позволяя русским открытым текстом критиковать руководство «Цеппелина» и даже армейскую верхушку вермахта, а во-вторых, сводил лицом к лицу многих будущих диверсантов-русских, готовившихся в самое ближайшее время к заброске в разные места Советского Союза. С чем это было связано – до сих пор непонятно. И была ли это собственная инициатива Крауса или приказ из Берлина (Грейфе или даже самого Шелленберга) – навсегда останется под завесой тайны.
Как бы то ни было, но в нескольких подобных камрадабендах принимал участие и Петр Таврин. Краус вообще относился к нему весьма доброжелательно, учитывая особое внимание, которое уделялось этому курсанту-диверсанту в Берлине.
Вот и на этот раз после нескольких тостов в ресторане разгорелась жаркая дискуссия. Особенно разошелся редактор выходившей в оккупированной Риге русскоязычной газеты «Новое слово». Это был сухощавый очкарик лет сорока из Москвы, в свое время осужденный за антисоветскую деятельность, но сумевший бежать из тюрьмы и перебраться к немцам.
Его еще два месяца назад должны были забросить в одну из деревень Вологодской области, где русскими агентами «Цеппелина» во главе с неким Гордеем Семеновым заранее было все приготовлено для организации и запуска подпольной типографии. Тридцать два тюка с необходимыми частями к станкам и типографскими шрифтами и бумагой были приспособлены к грузовым парашютам. Филистинский и должен был наладить выпуск этой антисоветской газеты в вологодской глуши, однако заброска срывалась из-за нехватки транспортных самолетов.
– Ну, как же так можно, господин штурмбаннфюрер, – возмущался Филистинский. – Как же можно? Столько времени потратили на то, чтобы подготовить все для переброски, на мою подготовку, и все это срывается из-за того, что у вермахта не хватает каких-то самолетов. Я не могу в это поверить.
– И тем не менее это так! – ответил Краус. – Мы, наверное, даже больше, чем вы лично, Филистинский, заинтересованы в том, чтобы операция началась. Но у нас сейчас и в самом деле не хватает грузовых самолетов. Вы же знаете, что у нас на Восточном фронте временные неудачи. И не только ваша группа задерживается. Вот, и выброска господина Таврина дважды откладывалась.
Таврин кивнул, налегая на баварские колбаски.
– Меня должны были выбросить из Минска, но вот, перевели сюда, – сказал он.
Между тем Краус продолжал:
– Если сейчас не хватает транспортных самолетов, то, видимо, скоро не хватит людей для выброски.
Тут уже все сидящие за столом переглянулись и затем дружно посмотрели на майора.
