– А вот с ним нечто непонятное, – ответил Виктор Иванович, кивнув в знак того, что понял, о ком Лена говорит. – Он был фермером… Нет, не так. Землей владели его родная тетка со своим сыном, постоянно проживавшие в Ершове. У них на двоих имелось сорок гектаров, которые они, разумеется, не могли использовать полностью, и долги перед банками, частными инвесторами. Была начата процедура банкротства, но фермеры неожиданно нашли деньги и со всеми рассчитались. А потом вдруг появился этот родственник, на которого оказалась переписана половина земель. Вероятно, он и оплатил задолженность. Но тогда Николай еще не жил здесь постоянно. И вот в один прекрасный день, то есть наоборот, в далеко не прекрасный, происходит несчастный случай с его двоюродным братом. Тот отправляется на рыбалку, ставит сети, а потом почему-то ночью решает их проверить, вываливается из лодки и, запутавшись в сетях, тонет. Очень скоро умирает его мать, тетка Николая. Тогда уже он перебирается сюда на постоянное жительство, сносит старый дом покойных родителей и ставит бревенчатый теремок, которым вы, вероятно, любуетесь из своего окошка.
– Не любуюсь уже, – смутилась Лена, – у меня теперь из окон виден только высокий забор.
– Тем не менее. В общем, этот житель Ершова внушает мне самые большие подозрения. Во-первых, Николай некоторое время бегал по утрам и вечерам, причем делал это легко, словно у него хорошая спортивная подготовка. Потом, заметив, что за ним наблюдают, он бегать перестал, но на своем участке продолжает тренироваться: китайская дыхательная гимнастика, упражнения на перекладине… Вполне вероятно, дома у него стоят тренажеры, потому что… Вы обратили внимание на его торс?
Лена подумала немного и ответила:
– Не заметила. То есть не обратила.
– Странно, у этого парня идеальная спортивная фигура. Но он одинок, к нему никто не приходит.
– Николай животным помогает, – сообщила Лена, – подбирает больных и раненых зверушек, приносит домой и выхаживает.
– Это тоже настораживает. Ведь очень часто наемные убийцы компенсируют свою деятельность привязанностью к животным. Или к чему-то еще. Некоторые увлекаются классической музыкой, приобретают абонементы в филармонию, кто-то коллекционирует почтовые марки. Конечно, не все, есть просто сумасшедшие или отморозки, которым только деньги подавай и девочек. Но те, как правило, долго не работают, быстро попадаются, потому что не могут отвлечься на что-то для них более важное и значительное, чем убийство людей по контракту. Я попросил следователей проверить Николая и, наверное, завтра получу на него полную информацию.
– Я думаю, он не киллер, – сказала Лена. – Николай очень приятный человек.
– А Чагин, по-вашему, обладал отрицательным обаянием?
– Я так не говорила. Тем более я Леониду Петровичу многим обязана…
– Бросьте притворяться, – усмехнулся Виктор Иванович, – вы же прекрасно понимаете, что и забор, и сосны возле вашего домика ему ничего не стоили…
– Я не притворяюсь, – попыталась убедить собеседника Лена, прекрасно понимая, что у нее это вряд ли получится. – Я и в самом деле не ожидала, что он предложит мне работу с таким высоким окладом.
– Запомните: Чагин никогда не платил человеку столько, сколько тот зарабатывал. Вы же не относитесь к числу тех дурочек, которые выходят замуж за человека лишь потому, что у него есть миллион, не догадываясь, что в процессе жизни супруг высосет из их здоровья миллионов на пять?
Лена спорить не стала. Да и разговор после этого долго не продлился. Обед закончился. Виктор Иванович сообщил, что Чагина будут хоронить через два дня, и спросил, хочет ли присутствовать на церемонии прощания Лена.
– Если только из вежливости, – сказала она. – Если это кому-то необходимо, я могу засвидетельствовать свое уважение.
– Чагину уже все равно, – ответил Виктор Иванович. После чего подумал немного и добавил: – Как мне кажется.
Он вез ее к Ершово через лес, разумеется. Сам сидел за рулем. Перед крутым поворотом притормозил и показал на густые молодые ели, стоявшие возле самой дороги.
– Вот здесь все и произошло. Будем останавливаться?
Лена пожала плечами, не зная, стоит ли отказываться. Вдруг Виктор Иванович скажет еще что-то?
Автомобиль замер. Но выходить они не стали.
– Стреляли оттуда, – не оборачиваясь, показал рукой себе за спину начальник службы безопасности. – Место, где располагался стрелок, определили с точностью до пары шагов. Гильзу не нашли. Каких-то следов или окурков – тоже. Слегка примята трава. Приводили полицейскую собаку, которая сначала взяла след, но тут же потеряла. Возвращались сюда, а ищейка снова теряла след в лесу. Определенно, киллер разбросал по пути своего отхода острые специи – молотый жгучий перец или что-то вроде этого. А по идее, всего несколько часов прошло после покушения, и день не дождливый – собака должна была держать след. Пулю вынули из подголовника заднего сиденья, она насквозь прошла.
– Поехали! – попросила Лена.
Девушка вылезла из «Гелендвагена» возле ворот, ступила на аллею из пихт. И решила: надо сейчас сесть и проанализировать информацию, полученную в разговоре с Виктором Ивановичем. Хотелось подумать о Николае, который, оказывается, не только ей кажется подозрительным. Он, конечно, обаятельный и очень красиво улыбается своей грустной улыбкой, но…
И почти сразу позади появился Ушатов. Не один – с бутылкой водки в руке.
– Можно у тебя посидеть? – спросил он, догнав ее. – А то Зинка мне всю плешь проела.
Бутылка была неполной, Владимир уже находился в легкой стадии опьянения.
Он вошел в домик, сам включил свет и сразу увидел недопитую бутылку коньяка.
– «Хеннесси Экселенц», – произнес сосед, глянув на этикетку. – Ты, выходит, в одиночку дорогим коньячком балуешься?
Лена объяснила, что это бутылка Чагина.
– А ему коньяк больше не нужен, – обрадовался Ушатов.
И начал с него. Залпом выпил две рюмки подряд, не дожидаясь закуски. Поморщился и произнес:
– Главным подозреваемым буду я. Гады-следаки будут трясти меня, пока не докажут, что именно я застрелил Леонида Петровича.
– А зачем им это надо?
– Чтобы убийцу задержать и посадить, а самим отчитаться. Ведь настоящего киллера они найти не смогут, я тебе как специалист со всей уверенностью заявляю. Я – очень удобная для них кандидатура.
– Почему?
– Да потому что…
Ушатов взял бутылку со стола и снова наполнил рюмку.
– Потому что у меня с Чагиным неприятности были. Помнишь, рассказывал, как два с половиной года назад я завалил двух уродов, а третий ушел? Позже, когда все же задержали, тот человек обвинил меня в присвоении денег, которые находились при убитых. Так вот, этот третий был не кто иной, как Чагин. Через своих гоблинов этот гад потребовал потом вернуть не только пропавшую сумму, но и компенсировать ему моральный ущерб в таком же размере. А я пригрозил, что, как только он дернется, завалю его. Дескать, лично знаю людей, которые только и ждут моей команды. Будто бы эти люди обязаны мне свободой. Чагин поверил, потому что отлично знал: за отмазку от зоны любой уголовник вернет долг оперу. Короче, на меня однажды напали – хотели зарезать и изобразить уличное ограбление. Я был начеку и смог устоять какое-то время, но их было двое, и ножами они владели профессионально. В общем, пока я еще держался – весь порезанный, правда, случайно мимо патрульная машина проезжала. Никого задержать не смогли, зато в госпиталь меня быстро доставили. Оклемавшись, я позвонил Чагину, поговорил с ним и пообещал вернуть должок за такую его прыть. Он ответил, что никаким боком не касается нападения на меня, заявил, что прощает мне то исчезнувшее бабло. И предложил купить здесь участок. Понятно, что хотел проверить, есть ли у меня деньги. Я согласился. Но он поверил, что я чист, так как средства, которыми мы оплатили участок, а потом и строительство дома, уже года три лежали на банковском депозите: Зина продала квартиру своего покойного отца, когда мы еще даже не думали расписываться, а встречались просто так.
