Думаю, она сможет меня простить.
— Шентин! — рявкнула, склонившись над женщиной. Быстрая диагностика показала, что она мертва уже минут десять и на ней не чувствуется остатков магии Льда или эрханов. Возможно, Ниила и не причастна к тому, что случилось с этой несчастной, хоть от этих выводов нисколько не легче.
Перед глазами на мгновение все потемнело, по позвоночнику прошла огненная волна. Сжав зубы, досчитала до десяти, затем так же медленно обратно, пытаясь найти в себе хоть какие — то силы, что бы доиграть партию до конца. Сначала нужно вытащить отсюда мальчишку и эту парочку, а затем уже позволять Перерождению начать свой ход.
— Корана? — голос ледяного дракона отвлек от мыслей и, с трудом, выпрямившись, посмотрела в холодные, полные веселого безумия глаза полукровки.
— Забирай Ниилу и мальчишку, — кивком головы указала на малыша, продолжавшего качаться из стороны в сторону. — Уходите отсюда.
— А ты? — на мгновение парень нахмурился, словно пытался что — то просчитать. — Тебе не выжить.
— Уходите, живо, — крикнула, не выдержав. По телу прошла крупная дрожь, скопившись жгучим островом в районе грудной клетки. Сложив несколько печатей, бросила их в Шентина, Ниилу и мальчишку. — Пошли вон!
Пространственная магия никогда не была для меня легкой и порой простейшее заклинание перемещение требовало сильнейших энергетических затрат, но сейчас я без труда выкинула за пределы гибнущего города всех троих, молясь всем Хранителям и Древним, даже самому Творцу, что бы они не отправились на поиски меня.
Упав на колени, вцепилась скрюченными от боли пальцами в мостовую, скребя по ней и оставляя кровавые следы там, где камень, выщербленный временем, сдирал нежную кожу.
Перерождение…
По венам тек расплавленный металл, сжигая нервные окончания. Внутренности наполнились свинцовой тяжестью, а на языке появился привкус горькой полыни, привкус моей собственной крови. Белые волосы ореолом окружили склоненное лицо. Огонь подобрался так близко, что его жар начал плавить маску, втравливая ее материал в кожу на моем лице. Одежда тлела, постепенно оголяя доспех, но и он поддался напору магического пламени, завязанного со стихией Смерти.
Закричала, не сдерживаясь и позволяя рвущимся на волю эмоциям ломать выстроенную защиту. Какая — то часть меня отчетливо видела, как рвутся нити — связи, окутывающие меня, как душа разлетается на тысячи осколков, больно раня изнутри.
Рухнув на землю, повернулась лицом вверх, чувствуя капающие из глаз кровавые слезы. Я смотрела в бездонное темное небо, изуродованное яркими языками пламени, и кричала, корчась под напором мучения, на которые меня обрек проклятый геном Матери Земли…
А частица сознания мимоходом отмечала изменения, видя все со стороны, четко отмеряя оставшееся мне время. Если я и переживу Перерождение, выбраться из центра устроенного мною же ада не получится.
Ирония судьбы.
* * *
Хрупкое тело билось в судорогах, изгибаясь под немыслимыми углами. Рот кривился в беззвучном крике, широко распахнутые глаза смотрели неотрывно на мерцающие звезды, не замечая, как из уголка стекают кроваво — красные слез, оставляя дорожки на белоснежном полотне маски.
С тихим звуком лопнул доспех, разлетевшись в разные стороны. Изогнувшись вверх, она издала последний крик, прежде, чем навсегда оказаться в объятиях пламени, словно голодный зверь подъедающего все на своем пути. Последний взмах руки и по остаткам почерневшей мостовой покатилось золотое кольцо, с гравировкой в виде дракона.
Все проходит… И Магическое пламя, исчерпав заложенную в печати энергию, погасло, оставив выжженную землю и остатки домов, с почерневшими от огня костями тех, кто там когда — то жил. Сухой ветер разносил облака пепла по округе.
Никто не выжил. Миоус, город Гильдии Игроков прекратил свое существования, поглотив и того, кто решил, что может вершить судьбы других, оставив болтаться нелепый обугленный скелет на рухнувшей части башни.
Где — то там, на пепелище послышался то ли плачь, то ли стон, но его скрыл крик ночных птиц и карканье воронов, слетевшихся на аромат жареного мяса. На мгновение тень закрыла яркий лик луны, но вскоре исчезла, позволив небесному светилу озарять мертвую пустыню там, где так казалось бы недавно еще била ключом жизнь.
Глава 15
Сешъяр.
Он сидел в своем кабинете, нервно постукивая пальцами по столешнице. Что — то мешало сосредоточится на работе, что — то на грани восприятия сознания. Дракон не мог понять, важное это или нет, но сердце предательски сжималось, заставляя мыслями раз за разом возвращаться к Коране, так и не приславшей больше ни одной весточки. Она как будто исчезла, перестала существовать. И хотя Сешъяр прекрасно чувствовал по нити, связывающей их, что любимая жива и даже относительно здорова, только достучаться никак не получалось, и оставалось томиться в неведении.
Мужчина нахмурился, проведя кончиками пальцев по корешку лежащего на столе фолианта. Та самая работа о Древних, точнее часть оной, недоступная без второго фолианта, который пока что не представилась возможность подержать в руках. Возможно, волнение связано именно с этим текстом?
Вздохнув, он откинулся на спинку кресла. Нет, бесполезно обманывать самого себя. Душа переворачивалась из — за Кораны. Из — за невозможности оказаться рядом, помочь или просто прикоснуться, сказать хотя бы слово. Бездействие медленно убивало, вынуждая сознание порождать фантомы, нелепые или пугающие. Фантоме с Равной в главной роли.
Решительно тряхнув головой, дракон поднялся, намереваясь проверить как там Рагдэн в своей комнате, когда произошло это.
Волна боли, необъяснимой и столь сильной, что он закусил губу до крови, что бы не закричать. Паника, страх и ненависть. Чужие эмоции, смешанные с его чувствами и усиленные многократно, словно отразившиеся от тысячи невидимых зеркал. Только на одной силе воли он удержался от падения на пол Правда, это уже не играло никакой роли: он понял, откуда пришел этот отчаянный крик.
Корана.
Сешъяр чувствовал, как рвутся связывающие их нити. Как будто кто — то кривым и тупым ножом вырезал часть его души, сердца, оставляя щемящую, ничем не заполненную пустоту, ноющую и до невыносимого нуждающуюся в том, что у нее забрали. Хотелось раздирать грудь ногтями, что бы остановить процесс. Хотелось кричать, молить или стоять на коленях. Только перед кем? Ее здесь не было… И та боль, что пронизывала безмолвный крик Коры никак не вязалась с тем, что она захотела его бросить.
Нет. Так происходит, когда тот, кто стал для тебя целым миром, умирает, расставаясь с тобой навсегда.
Он не думал что делает. Это была слепая, ничем не объяснимая потребность оказаться там, откуда пришел крик. Плетение заклинаний сорвалось с пальцев быстрее, чем он смог осознать это.
Прыжок. Стремительный и вытягивающий силы. Дракон шел по следам, оставшимся от той бури чувств, что едва не заставила его сойти с ума, погрузившись в чужую боль, безысходность и отчаянье. Лишь многолетняя практика охраны собственного сознания позволила ему выдержать пытку, отчаянно отметая все возможные варианты развития событий, до последнего надеясь на то, что ошибся, что все будет хорошо…
