Рагиант снимал падающее тело до того момента, пока оно не рухнуло на проносящийся в разгонном блоке состав. А затем тщательно отсмотрел кадры на предмет того, чтобы в движении губ кувыркающегося старика полицейские программы не усмотрели какой-нибудь крамолы. Конечно, у него не было полицейских программ, позволяющих установить это со стопроцентной точностью, но, судя по всему, все было нормально. Старик не пытался в последние мгновения произнести имя убийцы, а лишь испуганно орал.
На следующий день Рагиант появился в штаб-квартире кандидата. Там был полный бедлам. Он два с половиной часа ловил в коридорах за рукав куда-то спешащих людей, тыкался в разные кабинеты, пока наконец после долгих расспросов не оказался в какой-то комнатушке перед толстым мужчиной в жилетке и мятой рубашке с закатанными рукавами.
— Ну что там у тебя, парень? — недовольно буркнул толстяк, отхлебывая кофе из пластикового стаканчика.
— Вот, сэр, — скромно произнес Гэйги, протягивая флеш-кристалл с записью.
Тот сцапал кристалл, воткнул его в приемник и, быстро перебирая пальцами по клавиатуре, раскрыл файл. Несколько мгновений он пялился на изображение старика, сидевшего на диване под своими флотскими голофото и рядом с мундиром в шкафу, а затем скривился.
— И ради этого ты отвлекаешь меня от работы? Парень, тебе лучше…
— Но, сэр, вы же выступаете за безопасность общественного транспорта? — прервал его Рагиант.
— И что? — не понял тот.
— Так этот благородный джентльмен погиб. Такое несчастье — упал со своего балкона прямо на разгоняющийся экспресс.
Толстый мужик несколько мгновений непонимающе смотрел на него, так что Рагиант был вынужден даже пояснить:
— Там второй файл, сэр… это ужасно. Это нельзя так оставлять. Такие добрые и заслуженные люди не должны гибнуть из-за того, что политики уделяют слишком мало внимания безопасности на общественном транспорте.
И тут на лице мужика внезапно появилось понимание. Он торопливо раскрыл следующий файл и несколько мгновений напряженно всматривался в лицо падающего старика. Потом вновь открыл предыдущий. Гэйги ждал. Мужик возбужденно прикусил губу, а затем потянулся к терминалу.
— Изби, Джонт — пулей ко мне, — отрывисто бросил он, а затем, набрав другой номер, вальяжно откинулся на спинку стула и произнес: — Лайл, можешь закупать шампанское. Дело в шляпе. У меня появилась «бомба»! — После чего соизволил-таки обратить свое внимание на скромно стоящего перед ним Рагианта. — Ну, парень, можешь считать, что поймал удачу за хвост…
Потом их было много — сделанных им новостей. Нет, он этим не злоупотреблял. И чем выше он поднимался, тем реже этим занимался. На того, кто вознесся высоко, направлено слишком много глаз. Более того, после этого первого случая он всего лишь дважды «делал новости» о гибели своих визави. В остальных случаях все было гораздо безобиднее. Несколько пакетиков «дури», подброшенных в ванную и на кухню известной актрисы, дающей интервью по поводу того, что она избавилась-таки от наркотической зависимости и теперь на дух не переносит наркотиков. Ну а затем несколько звонков, приведших отчаянно сражающуюся со своим организмом актрису в крайне нервное состояние. Пари с одним пожилым конгрессменом, бившимся об заклад, что за следующие сутки он выступит с предвыборной речью в одиннадцати городах. И таблетка сильного слабительного, незаметно подброшенная ему в стакан. И каждый раз Рагинат оказывался отнюдь не единственным, кто раскручивал скандал, но наиболее подготовленным к нему и потому выжимавшим из него больше других. Что неизменно поднимало его на следующую ступеньку. Этот мир устроен так, что успех в нем возможен только лишь для тех, кто наиболее гибок и безжалостен к остальным и готов идти по головам. Хотя с экранов и страниц СМИ все говорят совершенно о другом…
Когда распахнулась дверь, и в гостиной появился парень, Рагинат поднялся на ноги и, нацепив на лицо уже давно отработанную улыбку, двинулся навстречу, окидывая его цепким взглядом. Неплохо, неплохо… Парень был красив и фотогеничен. Его не портила даже нашлепка на щеке, удерживающая на ране регенерирующий гель. Да, он не зря выбрал его, чтобы слегка приподнять свой несколько… поскучневший рейтинг. Гибель такого красавчика особенно зацепит женщин. А женщины — самая массовая и благодатная аудитория любых массовых СМИ, ибо чаще всего реагируют гормонами и редко берут на себя труд попытаться что-то проанализировать.
— Рад, что вы нашли время для встречи со мной, уважаемый Ирайр, — заговорил Рагиант. — Я вас долго не задержу.
— Благодарю, — спокойно кивнул парень, устраиваясь в кресле напротив.
Рагианта внезапно кольнуло нехорошее предчувствие. Парень был как-то неестественно спокоен для молодого человека, только вчера вступившего в схватку с шестью вооруженными террористами и одержавшего в ней верх. И получившего при этом пусть и не слишком опасную, но, как сказали ему доктора, чрезвычайно болезненную рану. Нет, ему, конечно, сильно повезло. Об этом в голос твердили и полицейский лейтенант, и комиссар полиции, и агенты федерального бюро, прибывшие забирать террористов. Ибо на самом деле у него не было практически никаких шансов уцелеть в этом своем безумном предприятии. Но он уцелел. И стал героем. А герои, и это Рагиант знал совершенно точно, долго не живут. Таков непреложный закон жизни. Так почему бы, если все уже предопределено, не попытаться слегка подправить сроки будущей гибели героя, в пользу человека, никогда не лезшего в герои. Но зато и никогда не упускавшего случая прославить того или иного героя, умело готовя для самых свободных людей самой свободной и демократичной страны этой вселенной то, чего они так жаждут — сенсацию! Ну и заодно слегка округляя свой рейтинг и свое финансовое положение. А ребята из СИТА, которых Рагинат собирался натравить на этого героя (люди так просто управляемы), также не останутся внакладе. Они получат хорошую прессу. Так что этот мир просто сделает еще один обычный оборот и пойдет дальше, ни на йоту не отклонившись от своих непреложных законов…
— Что ж, тогда давайте начнем. Скажите Ирайр, я понимаю, что для боевого офицера и кавалера Малой рейдовой звезды (Рагиант всегда тщательно и скрупулезно собирал информацию даже о своих обычных объектах, не говоря уж о тех, которые были им предназначены в сенсации) было совершенно нестерпимо просто стоять под дулом террористов, но все-таки, как вы решились?
Парень спокойно улыбнулся и тихо ответил:
— То, что я совершил, имеет не слишком большое отношение к моей прошлой службе и к полученным наградам. Я ведь служил в составе экипажа, а не в десанте, и нас не особенно готовили к действиям в, так сказать, плотном контакте…
— Вот как? — прервал его Рагиант. — А что же тогда повлияло на ваше решение?
— Год, проведенный мной в одном дальнем монастыре. И слова наставника, — парень сделал паузу и, чуть повысив голос, как будто то, что он собирался произнести, было неким лозунгом, девизом, тем, что должно определять всю его жизнь, твердо произнес: — «Можешь — значит, должен!»…
