Вздохнув, Гвен закрыла глаза. Поразительно. Как отношения могут быть серьезными, если у Гвен такой большой повод для отказа от них? В этом и проблема.
А Сабина права. Нельзя останавливаться. Если ей хочется свадьбы, семьи с чудесным мужчиной, у нее все будет. И пусть не с Алексом, ей стоит принять это. Но не надо сидеть и ждать, пока Алекс бросит ее. Каждая минута, проведенная с ним, сделает расставание еще болезненнее, не говоря уже о том, что это снизит шансы встретить подходящего мужчину.
Нужно опережать события. Взять жизнь в свои руки. Прямо сейчас.
Когда Гвен укладывала последние вещи в чемодан, в ее дверь постучали. Она молила Бога, чтобы это был не Алекс. Она не знала, что говорить, если он увидит ее. Недавно он назвал ее трусихой, и был прав. Она не знала, что делать.
– Это Эдриен, – раздался голос за дверью.
– Входи. – Гвен закинула косметичку в ящик и закрыла его.
Эдриен вошла в комнату и прикрыла за собой дверь.
– Ты уезжаешь.
Это не был вопрос. Она достаточно хорошо знала Гвен, чтобы понять, что происходит.
– Я должна. Мне жаль, если я рушу твои планы на сегодня.
– Не важно. Ты хочешь, чтобы я или Уилл отвезли тебя?
– Домой? Нет, это глупо. Не хочу, чтобы ваш отдых укоротился из-за меня. Но, может, ты подвезешь меня до вокзала или до автобусной остановки?
– Хорошо. Остановка Хэмптонс на Главной улице. Можешь забронировать билет по телефону. А я пошла за ключами.
Гвен закрыла сумку и повернулась к подруге:
– Спасибо.
Эдриен бросилась к Гвен и крепко обняла ее:
– О, Гвен. Мне так жаль. Я беспокоилась за тебя с момента, как все узнала.
– Я такая глупая. Не могу поверить, что позволила себе… Я не должна была…
– Влюбляться? – Гвен отпрянула и вытерла слезы. – В Александра Стэнтона! Мне явно нужна терапия. Я знаю, если мне нужны здоровые отношения, я должна перестать так себя мучить. Поэтому и уезжаю. Я рожу этого ребенка и начну жизнь, открытую для настоящей любви. Я заслужила счастье.
– Конечно. Не сомневаюсь, ты найдешь его. Жду тебя у выхода.
Эдриен вышла и оставила подругу одну.
Гвен открыла ящик и увидела браслет. Ей больше не нужен подарок Алекса, чтобы оберегать ее. Она открыта возможностям и любви. Но не с ним. Гвен взяла браслет, чемодан и вышла из комнаты. В гостиной она увидела уже готовую к поездке Эдриен.
– Оставишь записку?
– Сомневаюсь, что он оставлял записки покинутым женщинам. И я не знаю, что писать. – Она протянула браслет Эдриен. – Передай это Алексу и скажи, что мне надо было уехать. Он достаточно умен, чтобы понять все остальное.
Эдриен кивнула и открыла дверь.
Они сели в машину и выехали со двора.
– Я забронировала билет на восемь утра, – сказала Гвен, когда они остановились перед местным кинотеатром. Он был закрыт, и на улице почти никого не было.
– Тогда тебе не долго ждать. Хочешь, я подожду вместе с тобой?
– Нет. Все в порядке. Ты вернешься домой, и выходные продолжатся. Надеюсь, вы запустите отличные фейерверки сегодня.
Эдриен кивнула и снова обняла подругу:
– Позвони, когда приедешь домой, чтобы я не волновалась.
– Хорошо.
Гвен вышла из машины, взяла свой чемодан, присела на скамейку, помахала Эдриен, и та уехала. Когда машина скрылась из вида, Гвен ощутила, как от сердца отлегло. Хорошо, что она ехала не сама. Иначе она бы не выдержала и повернула назад, к нему.
Алекс стоял посреди пустой комнаты Гвен, разглядывая холодную постель, в которой он ожидал ее найти. Ящики были пусты, зубная щетка тоже исчезла. Он не знал, как это понимать.
Он проснулся один, но не задумался об этом.
Алекс каждую ночь уходил от Гвен, прежде чем проснутся остальные. Он решил, что она поступила так же. Алекс принял душ, оделся и спустился вниз в ожидании обычных для Четвертого июля развлечений.
У бассейна были все, кроме Гвен, и он пошел проверить, не проспала ли она. Но стало ясно, что нет. Она уехала.
Алекс перебирал в уме события и слова прошлой ночи. Кажется, вчера Гвен не собиралась делать ничего такого. Однако сегодня она уехала. Ушла, не сказав ни слова. Что же случилось за время между ее появлением в его комнате и решением уехать?
Внутри все заныло, когда он вдохнул и почувствовал запах ее лавандового шампуня.
Она ушла от него.
Что-то во всей ситуации казалось странным. Может, потому, что Алекса никогда не бросала женщина? Он всегда уходил первым. Первым решал, получится что-то или нет. Он порвал со своей первой девушкой, Тиффани Этвелл, в седьмом классе, и так продолжалось до сих пор. И вновь Гвен отличилась от остальных. Впервые он остался один, жаждая большего.
Он потрогал одеяло. Холодное. Значит, она уехала уже давно. Растерянный, он сел на кровать и уставился на дверь ванной комнаты, где должен был висеть ее купальник.
Воспоминание о Гвен в маленьком голубом купальнике поразило его в самое сердце. Словно из него выбили весь воздух, он не мог дышать. Боль стала невыносимой.
«Так вот каково это, когда тебя бросают», – думал он.
Мерзко. Неудивительно, что он годами получал гневные сообщения от своих бывших.
На столике лежала мятная конфетка. Алекс развернул ее и положил в рот. Сильный свежий вкус напомнил ему об ее поцелуях: на свадебной церемонии, на пирсе, в бассейне. Он вспомнил их все, и ему захотелось помнить их всегда.
Ни разу в жизни он не расставался с женщиной, боясь, что забудет ее поцелуи. Но запомнить Гвен казалось ему необходимым.
– Она уехала рано утром.
Алекс резко повернулся к двери и увидел Эдриен. Она стояла, сложив руки на груди, но вовсе не сердилась. Почему-то Алексу казалось, что она обвинит его за причиненную Гвен боль. Но в ее глазах была лишь грусть.
– Почему? Я не понимаю.
– Думаю, она решила, так будет лучше. Она знала, у вас нет будущего, и продолжать отношения было бы пыткой. У нее плохая привычка влюбляться в не тех парней.
– Влюбляться? – Алекс уставился на Эдриен. Он совсем не ожидал услышать такое. – Она любит меня?
Эдриен отпрянула:
– Я… Ну, это просто обобщение. Я не знаю, любит она тебя или нет.
Уилл был прав. Однажды он сказал, что Эдриен не умеет лгать. Правду можно было прочитать на ее лице.
Она выдала чужой секрет.
Алекс потихоньку начал дышать, но сердце его вдруг замерло. Гвен любит его. Любит. Его.
И все же она уехала.
Многие женщины говорили ему о любви. Но каждый раз это была попытка удержать его. Ничего не получалось, потому что он знал: эти чувства были такими же настоящими, как и их цвет волос.
