– Санто, пожалуйста, мне нужно подумать о своей карьере и личной жизни.
– Я имею в виду, уверена ли ты, что хочешь уйти сейчас? – Он улыбнулся, а она опять покраснела.
В своей прошлой жизни Элла легко отшивала назойливых кавалеров, но сейчас почему-то не могла встать и уйти. Возможно, дело в задернутых шторах, создавших в номере едва ли не романтическую атмосферу. А возможно, она просто увидела сегодня настоящего Санто, без привычного внешнего лоска и напыщенности.
– Я буду скучать по тебе, – тихо сказал он.
– Уверена, что недолго.
Сердце в ее груди билось все сильнее. Она знала, к чему он клонит, и не знала, что предпринять.
– Помнишь, ты говорила, что не стала бы крутить служебный роман?
Элла сглотнула:
– Помню.
Это был ее второй рабочий день. Они пошли вместе на обед, сидели друг напротив друга и обсуждали рабочие моменты. Элла делала заметки в блокноте, стараясь не обращать внимания на его волосатую грудь, видневшуюся из-под расстегнутой рубашки. Он был чертовски сексуален. Она хотела сконцентрироваться на работе, но внезапно он коснулся ее лица. Если она не хотела этого, то почему утром так сокрушалась, что ее кудри не блестят, как позавчера после парикмахерской? Разве не об этом она мечтала, вертясь перед зеркалом в поисках изъянов в своем внешнем виде?
Он провел рукой по ее щеке и зажал между пальцами локон ее волос.
– Не нужно, – сказала она тогда.
Он даже не извинился, просто спросил:
– Почему?
В его взгляде читалось любопытство. Санто Корретти явно не привык к отказам.
– Не думаю, что это нужно объяснять. Но если вы сделаете так еще раз, я напишу заявление об уходе.
Сейчас она смотрела на него совершенно другими глазами. Несмотря на его внешнюю испорченность и нарочитую дерзость, этот мужчина не был лишен такта и понятия морали. С того самого момента он ни разу не прикоснулся к ней. Проблема была в том, что сейчас ей хотелось, чтобы он к ней прикоснулся.
И он это сделал.
Он водил пальцем по кисти ее руки, и она знала, что он оценивает ее реакцию. Она была вольна встать и уйти в любую секунду, но не делала этого. Утром она проклинала его, а сейчас ощущала приятный холодок от его прикосновения. Он видел, как волоски на ее руке поднялись, словно под напряжением. И да, он, черт возьми, знал, что означает ее молчание.
Она ценила то, что он не набрасывался на нее, как сделал бы любой другой на его месте. Она закрыла глаза. В эту минуту ей хотелось одного – быть зацелованной Санто Корретти прямо здесь, в номере, где она сама задернула шторы.
Он придвинулся ближе к ней. Теперь его пальцы касались ее губ – губ, которые так жаждали целовать его. Он трогал ее нежно и аккуратно, словно изучая.
Элла сидела не двигаясь. Сердце выпрыгивало из ее груди. Она мечтала о нем, видела его во сне, представляла в своих эротических фантазиях, но ничто не могло сравниться с тем, что она чувствовала сейчас.
Да, это называется прелюдией. Прелюдией, на которую, как ей казалось, он не способен. Он всего лишь касался пальцами ее губ, но ей казалось, словно эти пальцы ласкают ее намного ниже – там, где она уже ощущала приятную влагу.
Она нежно взяла зубами его средний палец и провела по нему языком. Тогда он резко притянул ее к себе и прижался к ее губам своими. Это был невероятно чувственный, глубокий поцелуй. Они соприкасались языками, и он так крепко обнимал ее. Оба словно заранее знали, как именно любит целоваться каждый из них. Когда Элла была готова остановиться, напомнить ему, что у этого не может быть продолжения, он схватил ее за грудь. Да, не коснулся, не дотронулся, а именно схватил. Внутри ее происходила настоящая борьба. Разум подсказывал, что нужно бежать, но чувства говорили обратное. Ее целовал обнаженный Санто Корретти.
На мгновение он остановился, словно прочитав сомнение в ее в глазах. Однако уже в следующую секунду он схватил ее за бедра и повалил на кровать. Один кувырок, и она уже лежит на нем сверху.
– Не хочу знать, о чем ты думаешь, – прошептал он и продолжил целовать ее.
Элле казалось, что она совершенно голая. Он крепко сжимал ее бедра, а она чувствовала его твердую эрекцию у себя между ног. Его действия уже не были столь деликатны, как пару минут назад. Он стремительно расстегнул ее блузку и схватил ее за грудь обеими руками.
– Санто… – Она пыталась остановить его, понимая, с каким огнем играет. Но ни о каком контроле над ситуацией не может быть и речи, когда ты оказываешься в одной постели с Санто Корретти.
– Ну же, Элла…
Он торопил ее, и у него были на то причины. Он знал, что, как только войдет в нее, в ту же секунду для него все может закончиться – настолько велико было его желание. Поэтому он хотел довести до оргазма сначала ее, а затем себя. Он трогал ее между ног и прижимался своим горячим твердым членом к ее лону. Он давно потерял счет минутам и даже не заметил, что она уже не целует его. Элла подняла голову, и ритмичное движение двух горящих тел остановилось.
– Вам нужно поспать. – Ей едва хватило дыхания, чтобы сказать это.
– Ты не можешь так поступить со мной, Элла, – сквозь зубы процедил Санто и снова сжал пальцы на ее бедрах.
– Я должна.
– Элла!
– Мы просто поцеловались, – попыталась оправдаться она, скорее перед собой, чем перед ним. – Поцелуй не всегда приводит к чему-то большему. – Все ее тело взывало к любви, но именно этого она и боялась. Она не хотела давать волю своим чувствам к Санто Корретти. Разум подсказывал ей, что так будет правильно. – Вы видели свою шею? – тихо спросила она. – Вам, думаю, было бы неприятно, если у меня…
– Это не то, что ты думаешь, – перебил он. – Прошлой ночью ничего не было. – Он видел, что она не верит ему. – Клянусь, я послал ее ко всем чертям. Тогда она присосалась к моей шее, как пиявка.
– Вам надо быть более разборчивым.
Она прижималась грудью к его груди, а он все еще сжимал в руках ее ягодицы.
– Слушаюсь, мисс.
Лежа на Санто Корретти в номере с зашторенными окнами, сложно совладать с собой. Но Элла уважала себя за то, что никогда не теряла голову. Нужно, чтобы и этот раз не стал исключением.
– Ложитесь спать, – прошептала она и нежно поцеловала его в губы.
Встав с кровати, Элла застегнула блузку и взяла мобильный Санто. Когда она подошла к двери, он окликнул ее:
– Подай мне, пожалуйста, платок.
– Прошу прощения? – переспросила она.
– Никогда не думал, что плакать – такое омерзительное занятие, – произнес Санто своим привычным голосом. – Никогда этого не делал и, надеюсь, больше не буду. Чувствую себя так, словно простудился.
– Вы хотите, чтобы я вам поверила?
