И последнее. В основу успешных эпидемий должна быть положена неколебимая вера в то, что перемены возможны, что люди способны радикально изменить свое поведение или воззрения перед лицом правильно выбранного стимула. Это также противоречит некоторым самым укорененным нашим понятиям о самих себе и других людях. Мы привыкли считать себя самостоятельными и действовать в соответствии с собственными взглядами, т. е. кто мы и как поступаем — это нечто, окончательно предопределенное нашей наследственностью и нашим темпераментом. Но если вы вспомните примеры Продавцов и Объединителей, путешествие Пола Ревира, "Подсказки Блю", правило 150, наведение порядка в нью-йоркском метро и ошибку фундаментального объяснения, они приведут вас к совсем иному заключению о том, что значит — быть человеком. Мы на самом деле подвержены мощному влиянию среды, наших непосредственных обстоятельств и окружающих нас людей. Счистка граффити со стен нью-йоркской подземки превратила ньюйоркцев в более законопослушных граждан. Просьба к семинаристам поторопиться сделала их плохими гражданами. Самоубийство юноши из Микронезии начало эпидемию самоубийств, длившуюся целое десятилетие. Изображение маленького сундучка с золотом в углу рекламы Columbia Records Club вдруг сделало покупку музыкальных записей по почте самым увлекательным занятием. Если внимательно рассмотреть такие противоречивые формы поведения, как курение, суицид или преступность, можно увидеть, насколько мы внушаемы перед лицом того, что мы видим и слышим, и как остро чувствительны даже к самым незначительным событиям повседневной жизни. Социальные перемены так неоднозначны и часто необъяснимы, потому что в нашей природе — быть неоднозначными и необъяснимыми.
Но при том что мир переломного момента сложен и неоднозначен, в нем в большой мере присутствует и надежда. Благодаря одному только изменению размера группы мы способны кардинально улучшить ее восприимчивость к новым идеям. Поработав над методом подачи информации, мы можем значительно улучшить ее прилипчивость. Если просто найти и связаться с тем малым числом особенных людей, имеющих огромное общественное влияние, мы способны формировать ход развития социальных эпидемий. В конечном итоге переломный момент это еще одно подтверждение возможности изменений и силы разумных действий. Взгляните на мир вокруг вас. Он может показаться неподвижным и неизменным. Но малейший толчок в правильном месте может сдвинуть его с места.
Послесловие
Уроки "Переломного момента" в сегодняшнем мире
Вскоре после выхода в свет книги Переломный момент мне довелось побеседовать с эпидемиологом, который большую часть своей жизни отдал борьбе с эпидемией СПИДа. Он был задумчив и мрачен, каким и должен быть человек, вынужденный каждый сталкиваться с этой ужасной болезнью. Мы сидели в кафе и беседовали о моей книге, которую он прочел. Он сказал то, что меня поразило: "Интересно, было бы нам легче, если бы мы вообще не обнаружили вирус СПИДа?" Не думаю, что он имел это в виду буквально или сожалел о том, что бесчисленное количество жизней было спасено или продлено благодаря препаратам против ВИЧ и тестам на СПИД. Имел в виду он следующее: эпидемия СПИДа — это в основе своей социальное явление. Она распространяется из-за мировоззрений, социальных условий, бедности и предрассудков в конкретных социальных группах, а увлеченные поиски точных биологических характеристик вируса только отвлекают от главной цели. Мы могли бы остановить распространение СПИДа гораздо более эффективно, всего лишь сосредоточившись на этих мировоззрениях, социальных условиях, бедности, предрассудках и отдельных личностях. И кода он произнес это, я был потрясен: это именно то, что я пытался сказать в Переломном моменте!
Книга, как меня учили много лет назад на уроках английской литературы, — это живое и дышащее знание, которое обогащается с каждым новым прочтением. Но я по-настоящему в это не верил, пока не написал Переломный момент. Я писал свою книгу, не представляя себе четко, кто станет ее читать и кому она будет полезна, если вообще пригодится. Думать иначе было бы слишком самонадеянно. Но в течение всех лет после публикации книги читатели буквально забрасывали меня письмами. Я получил тысячи электронных писем на свой Web-сайт (www.gladwell.com). Я выступал на конференциях, ходил на встречи с биржевиками и сбытчиками, беседовал с Интернет-предпринимателями, модельерами обуви, общественными активистами, руководителями киностудий и с бесчисленным множеством других людей. И каждый раз я слышал что-то новое о своей книге и о том, почему она, похоже, затронула некую важную струну.
В Нью-Джерси филантроп Шарон Кармазин выкупил триста экземпляров Переломного момента и отправил по одной книге в каждую публичную библиотеку штата, пообещав финансировать любые идеи, вдохновленные этой книгой. "Используйте мысли из этой книги и создайте что-нибудь новое, — сказал Кармазин библиотекарям, — и не предлагайте то, что давно намеревались сделать". Через несколько месяцев сумма грантов по Переломному моменту составила 100 тыс. долл. Деньги были предоставлены 21 библиотеке. В городке Роселл публичная библиотека расположена на боковой улице и спрятана за кустарниками, поэтому библиотека получила грант, чтобы расставить по городку щиты, указывающие путь к ней. Другая библиотека использовала грант, чтобы научить Объединителей из среды пожилых людей, посещающих библиотеку, вести поиск в Интернете, побившись об заклад, что эти люди привлекут новых покровителей. Еще одна библиотека закупила книги и материалы на испанском языке, надеясь отдать должное ранее игнорируемой общине своего города. Ни один из грантов не превышал нескольких тысяч долларов, да и сами идеи не были так уж масштабны. Но в том-то и весь смысл.
В Калифорнии Кен Футерник, профессор педагогики Университета штата Калифорния, Сакраменто, сказал, что Переломный момент вдохновил его на идею привлечения учителей к работе в неблагополучных школах.
"Существует некий порочный круг, — сказал мне Футерник. — Хорошие директора говорят, что не могут пойти работать в неблагополучную школу, если там не будет хороших учителей. Хорошие учителя говорят, что не пойдут работать в неблагополучную школу, если там не будет хорошего директора. Предпринимались самые разные меры, в том числе выдача безвозмездных кредитов, которые в целом ни к чему не приводят".
В школах, расположенных в бедных районах Окленда, на которые направил свои усилия Футерник, как он утверждает, 40 % учителей не хватает стажа, и они отрабатывают свои "обязательные" два года.
"Я спрашиваю учителей: "Что побудит вас отправиться в одну из этих школ в очень бедном районе, где огромное число родителей-одиночек и небезопасная обстановка? Повышенная зарплата?" Они отвечают: "Может быть". "Меньше учеников в классах?" Они говорят: "Да, может быть". Все, что я перечислял, было вроде бы привлекательно, но я чувствовал, что ни одно из условий не будет достаточным, чтобы люди с готовностью согласились на такую работу".
Легко было бы заключить из всего этого, что учителя бездушны, эгоистичны и не хотят работать там, где они нужны больше всего. "Но что произойдет, — подумал Футерник, — если он изменит контекст задачи?" Его новая идея, которую он надеется воплотить в Окленде в течение следующего года, состоит в том, чтобы нанять в неблагополучные школы директоров. Им дадут один год, чтобы они набрали команду квалифицированных учителей, которых они пригласят из благополучных школ на новое место работы, команду, которая придет в школу вместе. На игровых полях и полях сражений задачи, которые устрашают и кажутся невыполнимыми, если действовать в одиночку, становятся осуществимыми, если браться за них хорошо сплоченной командой. Люди все те же, но меняется их представление о задачах. К. Футерник считает, что то же самое должно относиться к школьным классам, и учителя согласятся на сложное назначение, если будут чувствовать, что их окружают другие опытные и очень квалифицированные педагоги. Это урок из Переломного момента, который может быть применен в старых районах Окленда.
