– С французами встречался?
– Что ты имеешь в виду?!
Яна снова расхохоталась.
– Там все французы. На каждом шагу… – Кирилл быстро сориентировался.
– Нет, с этими вашими… Друзьями-авиаторами…
– А, ты об этих, которые приезжали… Какие же это друзья… Так, коллеги, я уж и не помню, как кого зовут…
Помолчали.
– А то я думала, вдруг тебя позовут во Францию работать…
Все это в шутливом тоне.
– …Переедем во Францию… Родим еще, потом еще… Буду домохозяйкой…
– Или я домохозяином.
Кирилл поддерживал шутку. Он вдруг почувствовал, что его отпустило. (Если честно, он очень боялся встречи с Яной.) Ему внезапно стало очень хорошо.
– …Ну а что, изобретатель ненужных вещей, чем мне там заниматься? Между прочим, со звуковым ударом и не очень-то надо бороться. Я никогда это не говорил, но… Это критично для больших лайнеров. Но ни «Ту-144», ни «Конкорд» никогда больше не поднимутся в воздух. В больших лайнерах ведь возят обычных людей. А обычные люди не будут отдавать колоссальные деньги за сверхзвук, чтобы выиграть несколько часов. Если пассажирский сверхзвук и будет, то только бизнес-джеты. А у них удар не так критичен. Можно потерпеть… Но это – тс-с! – большая тайна. То, что наша работа, может быть, и не так-то уж нужна…
– Наша работа и правда не нужна. Я тут отказалась делать один сюжет…
Яна несколько путано, но по-прежнему весело, поведала историю, как ей поручили сюжет из зала суда, где девушку-вожатую обвиняли в том, что утонул мальчик. Редактору был нужен трэш и фарш. Типа того: пусть вожатая стоит на коленях перед родителями мальчика, рыдает и просит прощения. Но судья сказал: где же вы раньше были? – на прошлом заседании все так и было, так что теперь уже вряд ли… А мама мальчика, к которой Яне пришлось ехать, тоже не требовала крови, и вообще была очень сдержанна, – Яна чувствовала себя полной дурой… Но редактор все требовал чуть ли не провоцировать ужасающие сцены встреч, раскаяния и проклятий… В общем, Яна спорила, редактору не нравилось, и все поползло к расставанию с этим чудесным телеканалом.
– Черт, надо отпраздновать то, что мы теперь никто и никому не нужны. Кроме друг друга. Жаль, тебе нельзя вино, а то я привез. Французского.
– Будем выживать тут?
– Да. Родим еще, потом еще.
Почему-то обоим было очень весело. Это плюс к некой взвинченности. Яна ехала быстрее обычного, да почти гнала.
Заиграл телефон, и на дисплее высветилось: «Леха».
– Чего он? Забыл чего-нибудь? Вроде лишних чемоданов не прихватили…
– Сейчас выясним, – отвечал Кирилл, в голосе его сохранялось почти ликование, и из трубки раздалось почему-то тоже ликующее:
– Алло! Алло! Кир, ты?..
