Ни первый, ни второй удары не принесли результатов. Можно было лишь наблюдать, как воин взмывает все выше над волнами на вершине растущего прямо из воды островка. Вдвоем со старшим они растолкали булыжники, освободив крохотную проплешину. И когда вест вогнал в нее меч по самую рукоять, из верхушки этой «горы» ударил тугой водяной фонтан. Расшатав мечом «пробоину», Зигфрид сделал дыру шире, а поток – менее напористым, но более обильным.
Холм начал было сдуваться, но через пару секунд задрожал – и принялся вспухать активнее – точно так же, как это случилось с первой тварью. В грязной поверхности появились трещины – и старший, сунув в одну из них четырехствольный стреломет, разрядил в глубину свое оружие. Надо думать, знал, куда бил – активность монстра резко снизилась. Когда под клочьями почвы показался переливающийся купол медузы, Зигфриду осталось только хорошенько «прижарить» его раскаленной сталью меча.
Когда вест вместе с уцелевшими воинами вернулись, холм уже полностью сдулся и опал. Прибой неутомимо и старательно зализывал раны от недавней битвы, словно преступник, стирающий следы преступления.
Командир отряда и его последний боец стояли над телами убитых.
– Что теперь? – спросила Кэт, осматривая раны Славы.
Тот вяло отмахивался, но на ногах по-прежнему стоял неуверенно. Не зря он опасался этого чудовища – будто знал, как от него достанется.
– Убитых надо бы в крепость отнести… – сказал Зигфрид.
Старший пристально поглядел на него, сказал:
– Ты спас мне жизнь.
– Это нормально, – вест пожал плечами.
– Ты мне не враг, – продолжил Никос. Перевел взгляд на остальных. – Вы тоже мне не враги. Он поглядел на своего последнего боевого товарища, и тот молча кивнул в ответ.
– И что теперь? – спросила Кэт.
– Вы свободны. Хотите – можете вернуться в равелин. Так у вас больше шансов уцелеть. Я буду ручаться за вас перед стратегами…
– Спасибо, – отозвался Книжник. – Но у нас еще дел полно. Нам идти надо.
– Только непонятно, куда идти, – добавил Зигфрид. – Впереди – ваши. Наверняка нас остановят. В плен не возьмут – так все равно время потеряем…
– Вам на тот берег надо, – сказал старший. Кивнул в сторону оконечности косы.
– На тот берег? – Зигфрид недоуменно пожал плечами. – Вплавь, что ли?
– Надо вызвать Харона… – пробормотал Слава. Выглядел он совсем плохо, лицо покрывали мелкие капли пота. – Харон – перевозчик, он переправит.
– Харон? – повторил Книжник. – Что-то знакомое…
– Ваш друг знает, – кивнул Никос. – Идите!
И они пошли. Перебрались через развороченный участок косы, где только что буйствовала морская чудь, прошли еще несколько десятков шагов по направлению к руинам старого маяка. Приходилось помогать Славе, буквально тащить его на плечах. Наконец, добрались до развалин маяка, переглянулись, не зная, что делать дальше. Никакого перевозчика не наблюдалось, зато вдалеке, наполовину растворившаяся в невесть откуда взявшемся тумане, виднелась оконечность второй точно такой же косы, что тянулась, надо думать, с противоположной стороны бухты. Вроде бы недалеко – но из-за агрессивной среды моря-мутанта это расстояние превращалось в непреодолимую пропасть. На полпути к противоположной косе высилась какая-то черная глыба, напоминавшая гранитный обелиск.
Пытаясь рассмотреть это странное сооружение, Книжник машинально шагнул вперед, к самой кромке воды.
– Стой! – слабо крикнул Слава. – Там смерть!
Парень отшатнулся от берега. Он вспомнил.
Харон – не просто перевозчик. В древних мифах он перевозит души мертвых через мрачную реку Стикс. И дорога эта всегда только в один конец.
Стало немного не по себе. Заставив себя обернуться, спросил:
– И где же твой Харон, Слава?
Запнулся, осознав двусмысленность вопроса – особенно на фоне состояния товарища, которому становилось все хуже.
– Позови… Позови его… – пробормотал Слава. – Скажи: «Туда надо…».
Это уже было похоже на бред. Кому говорить? Тем не менее, Книжник сделал шаг к опасной кромке и крикнул:
– Эй, как там тебя… Харон! Туда надо!
Подождал, повторил свой призыв. Обернулся к своим, развел руками.
– Смотри! – тихо сказал Зигфрид.
Книжник снова вгляделся в туман. И увидел ее – лодку. Та медленно приближалась, и казалось, что туман следует за ней, затягивая все большее и большее пространство. На корме стоял человек с веслом и греб – легко и неспешно. Само море под лодкой вдруг успокоилось, будто желая помочь странному перевозчику. Было в этом что-то мистическое и необъяснимо печальное.
По мере приближения наваждение прошло. Человек в лодке выглядел вполне обычным – тощий, жилистый. На нем была широкая и длинная рубаха из грубой ткани, такие же широкие штаны. На голове – широкополая шляпа, похоже, из соломы. Лодка приблизилась – и уткнулась в берег. Человек не сдвинулся со своего места на корме. Он ждал.
– Главное… Заплатить не забудьте… – прохрипел Слава.
– Чем ему заплатить? Сколько? – спросил Книжник.
Но Слава уже отключился. Его подняли и перенесли в лодку. Забрались в нее сами. Ощущение было непривычным: лодка неустойчиво покачивалась из стороны в сторону. Подняв взгляд, Книжник сказал:
– Нам на ту сторону…
Слова застряли у него в глотке. Из тени под полями шляпы показалось лицо молчаливого хозяина лодки.
Перевозчик не был человеком. Это был мут – но мут какой-то совершенно незнакомой породы и при этом весьма пугающе выглядевший. Его тощее лицо больше всего напоминало обтянутый истлевшей кожей череп, гнилые кости, казалось, проступали сквозь кожу на пальцах. Только переведя дух, Книжник понял, что перед ними все же не живой скелет, а просто патологически тощее существо, лишь отдаленно родственное хомо сапиенсу. Об этом свидетельствовали глаза – черные, лишенные белка, отчего их почти не было видно в провалах глазниц. Теперь стало ясно, откуда у лодочника такое красноречивое прозвище – роль перевозчика из царства мертвых ему более чем подходила.
– На ту сторону… Нам… – запинаясь, повторил Книжник.
Харон не ответил. Возможно, он вообще не слышал и не говорил. Во всяком случае, его голос так ни разу и не прозвучал. Впрочем, никто и не собирался устраивать задушевных разговоров с жутковатым гребцом. Просто погрузились в лодку, и Харон, без лишних пауз, оттолкнулся веслом от берега.
Лодка заскользила в тумане по внезапно притихшему морю. Книжника, до этого опасавшегося путешествия в утлом суденышке по волнам, неожиданно охватил страх этой тяжелой, свинцом навалившейся тишины. Перевозчик продолжал мерно грести, а семинарист пытался разобраться в странных, но уже знакомых ощущениях.
И вдруг с предельной ясностью он понял, в чем дело.
