– Вон у того косого столба притормозите, – сказала Кэт. – Нужно перевести стрелку.
Разоренный Перекоп остался за спиной. Дрезина катила на юг. По левую руку зарождался рассвет, а впереди в утреннем тумане был неизвестный, пугающий и опасный мир.
Земля здесь пропитана железом и кровью. Все, что они знали об этих местах, было связано с войной – с начала времен и до последней эпохи безвременья. Все, что не касалось войны, было забыто или казалось настолько несущественным, что просто растворялось на фоне ядерного пламени. Страх стоял в воротах полуострова, словно привратник, открывающий ворота в мир ужаса.
Огромный полуостров в страшном море казался гигантским кораблем-призраком, населенном привидениями. Неясный рельеф прятался в тумане, и скрип механизмов дрезины звучал словно жалобный стон. Но спутники лишь сильнее навалились на рычаг и, сменяя друг друга, гнали дрезину в глубь страшных мест. Когда боишься двигаться навстречу неизвестности, есть только один способ побороть страх – ускорить встречу.
Проделанный путь был слишком далеким, чтобы не сделать этот последний рывок.
Решающий бросок на Севастополь.
Глава 6
Пещеры Инкермана
– Приехали, – сказал Слава и спрыгнул с дрезины.
Пошли, разминаясь, рядом с замедляющей ход скрипящей тележкой. Та проехала по инерции еще несколько метров и уткнулась в завал из корявых древесных стволов.
Ситуация не из приятных. И дело не только в невозможности проехать: железная дорога углублялась в узкую ложбину – самое удобное место для засады. Поверху снайперов с пулеметчиками рассадить, в седловине – штурмовой отряд схоронить. Ну и ударную группу – прям за этой грудой мусора. И, как говорится, писец котенку.
На этот раз повезло: засады не было. Зато тишина наступила пронзительная – так бы и замереть неподвижно, бездумно, вроде какого-нибудь буддистского монаха. Спрыгнув на землю, Книжник сидел на сухой траве и тупо глядел на трясущиеся, в кровь стертые руки. Приводить в движение такую колымагу – это не на бронепоезде кататься.
– Завал свежий, – заметила Кэт, осторожно обходя препятствие. Двигалась она упруго и мягко, как кошка, залюбоваться можно. Зигфрид следил за ней с нескрываемым одобрением, чуть прищурившись. – Может, раскидаем весь этот мусор да двинем дальше?
– Вот так, запросто? – усмехнулся Зигфрид. – Ты посмотри хорошенько.
При более внимательном рассмотрении становилось ясно, что с завалом действительно не все так просто. Вся эта куча медленно, с тихим потрескиванием шевелилась, и ветви двигались толстыми корявыми щупальцами, зарываясь в гравий и норовя покрепче обхватить железнодорожное полотно. Из гнилого дупла в толстом стволе текла какая-то густая черная жидкость, и стальной рельс под ней дымился и покрывался окислами.
– Что за дрянь такая? – присев на корточки, слегка ошалело проговорил Книжник. – Не, руками я это трогать не буду…
– Вот именно, – сказал Слава, пнув ботинком длинную ветку, незаметно тянувшуюся к нему по пыльной земле. Ветка хлестко свернулась, попытавшись ухватить его за ногу. – Зря только силы и время потеряем. Да и опасно дальше вот так, в открытую катиться. «Железка» на вокзал или в порт приведет, а там – враждебные группировки. Уж лучше пешком, скрытно – не так далеко осталось.
– Знакомые места? – быстро спросил Зигфрид, краем глаза поглядывая на вершины холмов – отличные точки для снайперских «гнезд».
– Вообще-то не очень. Наши места по ту сторону Арсенала, – он махнул рукой куда-то на юго-восток. – А сюда мы не ходим. Здесь дикие живут, степняки захаживают. Городским тут делать нечего. Да и попробуй доберись сюда через Злые Горы. Это и без надобности. Зачем – чтобы шкуру содрали и на фарш отправили?
Слушая его, Книжник ошалело озирался. Он все еще не пришел в себя после этой бесконечной изнурительной работы рычагом и назойливого скрипа дрезины. И только теперь смог по-настоящему оценить вид.
Для того, чтобы описать все это, не хватало слов. Конечно, он видел иллюстрации, картины, старые фотографии с видами этих древних земель. Но никакое воображение не сможет заменить собственных глаз. Невероятный для городского жителя рельеф, все эти горы и пропасти, холмы и скалы, незнакомая растительность, прущая прямо из камней. И воздух – удивительный, пьянящий аромат.
– Эй! – Слава легонько толкнул его локтем.
Книжник моргнул, вышел из странного оцепенения.
– Ты так глубоко здесь не дыши – воздух опасный, может и с ног свалить.
– Растения какие-нибудь выделяют? – спросил Зигфрид.
Это было знакомо и Книжнику – еще по Чащобе. Нанюхавшись всех этих лесных ароматов, можно было таких глюков нахватать, что не отличишь реальность от бреда.
Опасное это состояние – когда теряешь контроль над сознанием и не можешь распознать настоящую угрозу. Никакая сила тебе не поможет, если растратишь ее на войну с призраками, а реальной беды не заметишь.
– Да при чем здесь растения? – Слава дернул плечом. – Химия всякая. Здесь когда-то бомбили какой-то отравой, вся земля пропиталась. Вообще-то город накрыть должно было, но тогда ПВО всех спасла…
Они двигались через непривычно холмистую местность, прижимаясь к низинам. Дурман понемногу отпустил, но под весом оружия и припасов, захваченных в башнях Перекопа, идти было тяжело. Все меньше верилось в заверения Славы о том, что «осталось совсем немного». Быстро, по-южному, темнело, и становилось ясно, что без ночевки под открытым небом не обойтись.
– Ночью здесь идти нельзя, – внимательно осматриваясь, говорил Слава. – Скоро луна выйдет, и бесноватых на охоту потянет.
– Кого-кого? – переспросил Книжник.
– Монахов, кого ж еще.
– Это монахов-то бояться надо? – удивился Книжник.
Он вспомнил кремлевских воинов-монахов – степенных, суровых, но крайне набожных и справедливых. Бояться их могла только злобная нечисть, посягающая на кремлевские святыни.
– Вон там, в горе – пещеры Инкермана, – Слава указал на темный изломанный силуэт на фоне сумеречного неба. – Не природные. Их выдолбили люди.
– Зачем? – спросила Кэт. – Какой в этом смысл?
– Не знаю. Это началось задолго до Последней Войны. Когда-то там монастырь был, в этих пещерах, а сейчас там бесовское капище. И окрестные горы, как термиты проточили – это уже когда от ядерной зимы прятались. Прежние монахи оттуда давно ушли, а может, перебили их – никто не знает. Зато появились эти твари – бесноватые, так их у нас называют. Днем они в пещерах прячутся, зато ночь – их время. И тут уж пощады не жди. Бесноватые – они психи и людоеды.
– Разумно. Ночь – лучшее время для охоты, – сказал Зигфрид. – Мы вроде охотиться не собираемся? Значит, охотиться будут на нас.
– Тогда надо укрытие найти побыстрее, – сказал Книжник, пытаясь увидеть хоть что-то во мраке. В этой гористой местности темнело слишком быстро.
