– Выдвигаемся?
– Через десять минут, – ответил Тит и присел у люка на корточки. – У тебя все готово?
– У нас, – поправил его Тарас.
– Что? – не понял Тит.
– Танк, боевая машина пехоты и бронетранспортер есть оружие коллективное. Бой на нем ведет экипаж, который должен действовать как единый отлаженный механизм. Поэтому надо говорить «у нас», – объяснил Тарас. – Случись что с двигателем в бою, ты на меня все свалишь, а я, между прочим, не водитель.
Подполковника Супруненко поставили на должность сержанта, командиром отделения. Тит был заместителем командира взвода.
В той армии, в которой оказался Тарас, удивляться было нечему. Вместо танков и бронетранспортеров в войска поставляли автобусы и машины, к которым наспех приваривали листы железа. Бронежилеты, каски, боеприпасы, даже автоматы покупали за свой счет родители и волонтеры. В качестве средств связи в звене батальон – рота использовали детские радиостанции и сотовые телефоны, если позволяла сеть. Одним словом, потешное войско.
– Учитель выискался! – Тит беззлобно вздохнул и утер лоб.
– Я не учу. – Тарас попытался разглядеть ключ, лежащий где-то на дне трансмиссии. – Это тебе на будущее. Ты же собираешься жизнь войне посвятить, да?
– Пока последнего москаля из Крыма ногами вперед не вынесут, буду воевать, – подтвердил Тит. – Скажут на Москву идти, пойду.
– Поэтому мотай на ус, пока я живой. – Тарас встал. – Будешь своих подчиненных воспитывать в духе коллективизма. Один за всех, и все за одного.
– Зачем? – Тит тоже поднялся с корточек.
– Стоит, например, в бою наводчику вовремя не поразить гранатометчика. Тот выстрелит первым, и хана всем, – стал объяснять Тарас. – Командир приказал не туда свернуть, заблудились, попали в плен. Механик не проверил масло в трансмиссии или, как сейчас, не устранил течь топлива, двигатель встал. Кстати, а где он сам?
– Сидорук? – зачем-то переспросил Тит и огляделся. – Так вон же они!
Но Тарас и сам уже увидел бойцов, беззаботно валявшихся на траве в тени берез. Почти все спали, побросав оружие и сняв куртки, которые подложили под себя.
– Хорошенькое дельце! – возмутился Тарас. – Мне, конечно, не тяжело настраивать радиостанцию, ремонтировать движок и заниматься вместо наводчика пристрелкой пулеметов, но почему люди, ответственные за это, даже не соизволят подойти и посмотреть, как все это делается? Что будет, если меня убьют?
– Ребята устали. – Тит отвел взгляд в сторону.
Но Тарас знал, что он попросту их боится. Добровольческий батальон походил на вооруженную бандитскую группировку. Взаимоотношения здесь были похожими, основанными на авторитете и силе. Ум, смекалка и знания особо не поощрялись. Напротив, они лишь мешали, как, например, в случае с Супруненко.
Когда все спали, ему приходилось заниматься ремонтом бронетранспортеров, пристреливать снайперскую винтовку, помогать командиру рисовать схему опорного пункта для штаба бригады. Там так и не могли разобраться, на каком фланге занял оборону батальон «Правого сектора», прибывший для усиления. Он был собран со всей Украины из разрозненных групп боевиков, в течение нескольких дней прошел период боевого слаживания и был брошен в зону АТО.
Тарас в сердцах махнул рукой и опустил радиаторы. Говорить что-то было бесполезно и даже опасно. Бойцы устали и озлобились. Нервы у всех на пределе. Любой конфликт может закончиться плачевно. Не факт, что кто-то в горячке сразу схватится за автомат. Можно дождаться боя и случайно выстрелить в спину. Правда, батальон «Правого сектора», как и национальная гвардия, практически не участвовал в прямых боестолкновениях, но это же не будет продолжаться вечно.
С шипением где-то вверху пронеслись реактивные снаряды. Тарас определил, что бил дивизион «БМ‑21», вернее, то, что от него осталось. Накануне они попали под обстрел ополченцев, и большая часть машин была выведена из строя. Кроме этого, где-то в тылу застряли еще две. Они просто сломались.
Неожиданно на тропинке появился рослый военный с погонами майора.
Он остановился у бронетранспортера, посмотрел на Тита и спросил:
– Где твой умелец?
– Который?
– Тот, что у москалей служил.
– Зачем он тебе?
– У меня один БТР греется. – Майор ладонью прикрыл глаза от солнца, взглянул на Супруненко. – Это не он?
– Да хоть бы я! – Тарас выпрямился. – Только давай сам как-нибудь со своим металлоломом разбирайся! Мне и тут машин хватает.
Майор побагровел.
– Жить надоело?
– Не пугай. – Тарас взял ключ, лежащий на броне, и стал закручивать болты крышки трансмиссии. – Днем раньше, днем позже!.. Я смерти давно перестал бояться.
На тропинке появился солдат.
– Товарищ майор! Вас полковник вызывает!
Майор зло плюнул себе под ноги, поплелся за солдатом, неожиданно встал, обернулся и заявил:
– Ты еще пожалеешь!
– О чем? – Тарас насмешливо посмотрел на него.
– Узнаешь, – заверил майор, круто развернулся и направился прочь.
– Достали уже, – проворчал Супруненко.
– Они вчера двух солдат поймали и расстреляли, – сказал Тит. – Говорят, что дезертиры.
– Мы тоже не святые. – Тарас вконец расстроился.
Он вспомнил, как два дня назад их бронетранспортер двигался за пехотной ротой и периодически подгонял очередями из пулемета солдат-срочников, отстающих от боевой линии.
– Титов! – раздался голос командира.
Тит с Тарасом развернулись.
Гончарук высунулся в окно автобуса. В нем почти не осталось стекол, которые заменили фанерой и картоном.
– Что случилось, командир?! – нарочито громко спросил Тит.
– Выезжай на дорогу и шуруй вперед. Я следом поеду. Хлопцы сзади на машине пристроятся.
– Понял!
С того момента как Гончарук забрал из морга и передал родственникам тело брата, его словно подменили. Он практически постоянно был выпившим, молчал, о чем-то напряженно размышлял.
Тит развернулся в сторону взвода, расположившегося на отдых, сложил рупором ладони и крикнул:
– Хватит булки парить! Подъем!
Первым нехотя поднял заспанную голову Шуфрич и что-то недовольно проворчал.
– Назар! – заметив эти движения, окликнул его Тит. – Буди всех, уезжаем.
Бойцы заворочались. Кто-то сел, кто-то потянулся.
– Живее! – торопил их Климко.
Тит и Тарас уселись на броне, свесили ноги в люки.
– Ты бы на свое штатное место запрыгнул, – осторожно посоветовал Супруненко.
