Книга Бог как иллюзия, страница 90. Автор книги Ричард Докинз

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Бог как иллюзия»

Cтраница 90

Если бы я был на месте S, то, наверное, не удержался бы и спросил: «А почему бы тогда тебе самому не попробовать то, о чём ты так сладко поёшь? Пойти и самому подорваться, чтобы тотчас оказаться в раю?» Но — повторю, потому что это очень важно, — многим трудно осознать тот факт, что эти люди действительно верят в то, что говорят. Мой вывод состоит в следующем: винить нужно не религиозный экстремизм, который якобы представляет собой ужасное извращение хорошей, благородной религии, а религию саму по себе. Много лет назад об этом точно сказал Вольтер: «Тот, кто способен склонить к вере в небылицы, способен склонить и к совершению злодеяний». Об этом же писал и Бертран Рассел: «Многие скорее расстанутся с жизнью, чем пошевелят мозгами, — и расстаются-таки».

До тех пор, пока мы соглашаемся уважать религиозные верования только потому, что это религиозные верования, трудно отказать в уважении и вере Усамы бен Ладена и террористов-самоубийц. Альтернатива этому — такая явная, что о ней, казалось бы, излишне и напоминать, — состоит в том, чтобы отказаться от принципа механического почтения к религиозным верованиям. Именно поэтому я делаю всё возможное, чтобы предостеречь людей не только против так называемой «экстремистской» веры, а против веры вообще. Учения «умеренных» религий, сами по себе не являющиеся экстремистскими, неизбежно мостят дорогу экстремизму.

Нужно заметить, что религия не уникальна в этом отношении. Патриотическая любовь к своей стране или к своему народу тоже может оказаться источником той или иной разновидности экстремизма, не правда ли? Достаточно вспомнить японских камикадзе или «Тамильских тигров» Шри-Ланки. Однако религиозная вера является особенно мощным душителем голоса разума, превосходящим, по-видимому, все остальные по своей ослепляющей силе. Подозреваю, что дело здесь в легковесно-мошенническом обещании, что смерть не конец, а мученикам отведён особо соблазнительный уголок рая. И вдобавок вера по природе своей не поощряет лишних вопросов.

Христианство, как и ислам, учит детей добродетели нерассуждающего послушания: веру не нужно доказывать. Стоит человеку заявить, что то-то и то-то составляет часть его религиозных убеждений, как остальные члены общества, вне зависимости от того, разделяют они веру говорящего или нет или вообще не верят в бога, обязаны, по укоренившемуся обычаю, не задавая лишних вопросов, «проявлять уважение». И уважение оказывается до тех пор, пока однажды вера не проявит себя жуткой бойней вроде разрушения Всемирного торгового центра, взрывов в Лондоне или Мадриде. Тут же раздаётся хор негодования; церковники и «лидеры сообществ» (кто их избирал, кстати?) выстраиваются в ряд, объясняя, что экстремисты извратили «истинную» веру. Но как можно веру извратить, если, в отсутствие доказательных доводов в ней не имеется никаких проверяемых, доступных для извращения стандартов?

Десять лет назад в своей замечательной книге «Почему я не мусульманин», Ибн Варрак привёл аналогичный аргумент с позиции глубоко образованного знатока ислама. Полагаю, что не менее удачным названием книги Варрака могло бы быть «Миф об умеренном исламе»; именно так была озаглавлена недавняя статья в лондонской «Спектор» (30 июля 2005 года), написанная другим учёным, директором Института изучения ислама и христианства Патриком Сукхдео: «Подавляющее большинство современных мусульман живёт, не прибегая к насилию, потому что в Коране есть выбор на все случаи жизни. Если ты хочешь мира, то найдёшь стихи, призывающие к миру. Если стремишься к войне — отыщешь агрессивные».

Далее Сукхдео объясняет, как для разрешения множества имеющихся в Коране противоречий мусульманские богословы разработали принцип упразднения, согласно которому более поздние тексты имеют преимущество над ранними. К сожалению, большая часть миролюбивых стихов Корана написана рано, во время нахождения Мухаммеда в Мекке. Более агрессивные относятся к позднейшему времени, после его бегства в Медину. Таким образом, мантра «Ислам — это мир» устарела почти на 1400 лет. Ислам был миром, и ничем, кроме мира, лишь в течение примерно 13 лет… Ибо сегодняшним радикальным мусульманам, так же как и разработавшим классический ислам средневековым книжникам, честнее было бы провозгласить: «Ислам — это война». После двух лондонских взрывов одна из наиболее радикальных британских группировок, «Аль-Гураба», сделала заявление: «Любой мусульманин, отвергающий террор как часть ислама, — кяфир». Кяфир — значит «неверный» (то есть немусульманин) — очень оскорбительное для мусульманина прозвище…

Может быть, молодые самоубийцы не были отщепенцами британского мусульманского сообщества или последователями нетрадиционной, экстремистской интерпретации веры, а вышли из гущи мусульманской общины, подвигнутые исламом общепринятого толка?


Обобщая сказанное, подчеркну (причём это относится к христианству не менее, чем к исламу): самое пагубное дело — учить детей, что вера как таковая является добродетелью. Вера именно потому и вредна, что она не требует доказательств и не терпит возражений. Внушать детям, что нерассуждающая вера — это благо, значит готовить их к превращению, с возрастом и при определённых, совсем нередких обстоятельствах, в смертоносные орудия будущих джихадов и крестовых походов. Оболваненный верующий, защищённый от страха смерти предвкушением рая для героев, достоин почётного места в истории боевых вооружений — в одном ряду с луком, боевым конём, танком и кассетной бомбой. Научи мы детей вместо преклонения перед безоговорочной верой сомневаться и обдумывать свои убеждения, тогда — могу поспорить — террористы-самоубийцы перевелись бы сами собой. Самоубийцы совершают свои деяния потому, что искренне верят всему, чему их научили в религиозных школах: долг перед богом превыше всего остального, а мученичество награждается райскими кущами. И научили их этому не обязательно фанатики-экстремисты, а подчас вполне добропорядочные, вежливые, умеренные религиозные наставники, усадившие их, ряд за рядом, в медресе, где они, ритмично качая невинными головками, заучивали наизусть, как обезумевшие попугайчики, каждое слово священной книги. Вера может быть очень и очень опасной, и расчётливо вбивать её в восприимчивую голову невинного ребёнка — большое зло. В следующей главе мы поговорим о детстве и о насилии над ним со стороны религии.

Глава девятая. Жестокое обращение с детьми и бегство от религии

В каждой деревне есть светоч — учитель и огнетушитель — священник.

Виктор Гюго

Хочу начать с истории, случившейся в XIX веке в Италии. Я не имею в виду, что нечто подобное этому ужасному событию может произойти и сегодня. Реалии, разумеется, устарели, но проявившиеся тогда умонастроения, увы, современны до сих пор. Разыгравшаяся в XIX веке трагедия проливает безжалостный свет и на нынешнее отношение верующих к детям.

В 1858 году в Болонье папская полиция по приказу инквизиции на вполне законных основаниях арестовала шестилетнего сына еврейских родителей Эдгардо Мортару. Насильно вырвав Эдгардо из рук рыдающей матери и обезумевшего от горя отца, его отправили в Рим, в катехумен (заведение для обращения иудеев и мусульман) и вырастили в католической вере. Не считая редких кратких визитов под строгим наблюдением священника, родителям встречаться с ним не разрешалось. Об этом событии рассказал в своей книге «Похищение Эдгардо Мортары» Дэвид И. Керцер.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация