Вечером он сидел у телевизора и пил чай. Жена, как обычно, болтала с кем-то по телефону, но сей факт давно уже не вызывал у полковника былого раздражения. По первому каналу шла очередная передача из серии «ответь на вопрос и получишь деньжат», каковые Костина давно уже не трогали, а в голове все вертелось то рекламное объявление из метро. Дословно он его уже не помнил, но мысли… Если у вас есть идеи, как помочь России, — приходите к нам. Не думайте о том, что они, может быть, сумасшедшие или потребуют больших затрат, не опасайтесь того, что повторитесь, — приходите. Мы не обещаем, что обязательно поможем вам воплотить ваши идеи в жизнь, но мы обещаем, что здесь вас как минимум выслушают. Вообще-то подобные заявления, как правило, приводят к тому, что нормальные люди просто удивленно пожимают плечами и выкидывают их из головы, а вот всякие изобретатели вечных двигателей, разработчики планов преобразования природы и борцы с сионскими мудрецами прут по указанному адресу стройными могучими колоннами. Но вот отчего-то у него, всегда считавшего себя человеком с критическим складом ума, это объявление никак не шло из головы. Да и телефончик намертво впечатался в память. Настолько, что, когда супруга закончила очередной разговор и на несколько минут удалилась на кухню, Игорь Игоревич поднялся и, подойдя к телефону, снял трубку. Когда в трубке прозвучал длинный гудок, Костин на мгновение заколебался, но затем решительно стиснул зубы и быстро набрал семь цифр.
К его удивлению, спустя буквально два гудка в трубке что-то щелкнуло и приятный женский голос сказал:
— Добрый вечер. Это «Фонд Рюрика». Я вас слушаю.
Игорь Игоревич замер. В тот момент, когда он набрал последнюю цифру, до него внезапно дошло, что он решился на звонок единственно потому, что был почти уверен, что в такой поздний час в этой странной конторе никого нет и быть не может. И вот пожалуйста, ему ответили… На мгновение появилось нестерпимое желание бросить трубку на рычаг, но он поборол в себе этот приступ инфантилизма и, облизнув внезапно пересохшие губы, заговорил:
— Извините, я сегодня услышал объявление в метро и… — Игорь Игоревич запнулся, не в силах объяснить, почему позвонил, потому что ничего внятного в голову не приходило.
— Не беспокойтесь, мы понимаем, что вы волнуетесь. Вы ограничитесь телефонным звонком или предполагаете посетить нас лично?
— Я еще не решил.
— Что ж, спасибо за звонок. Надеюсь, вы скоро примете решение.
В этих словах Костину почудился намек на прощание, и он внезапно испугался:
— Нет, я уже решил. Я хочу приехать к вам… завтра. Когда можно это сделать?
— Обычно наша приемная работает с девяти до двадцати двух. Вас устроит это время?
— Д-да…
— Прекрасно, и еще одно. Извините, но, как правило, у нас все проходят через общую очередь. А это может занять не один день. Однако иногда мы делаем исключение. Если изложенная идея того стоит. Вы не могли бы хотя бы в общих чертах сообщить, о чем вы хотите говорить?
Костин почувствовал себя полным идиотом. Ну что такого он мог предложить? То есть он, естественно, мог много чего предложить, но… большую часть того, что он мог бы рассказать, составляли сведения, закрытые грифом «совершенно секретно». Игорь Игоревич вздохнул:
— Вы знаете, прошу прощения за звонок, но…
Тут его перебили.
— Вам нечего предложить?
— Нет, но я боюсь, что не смогу быть достаточно откровенным. А без этого все мои предложения…
— То есть вы предполагаете, что мы не заслуживаем доверия? Зачем же вы позвонили?
Игорь Игоревич раздраженно насупился:
— Послушайте, откуда я знаю, заслуживаете вы доверия или нет, я же совершенно не знаю, кто вы и что вы.
— Но ведь это решать вам. Почему же вы отказываетесь от этого своего права? Ведь вы позвонили нам потому, что вас что-то гнетет в этой жизни. И для того, чтобы избавиться от этой тяжести, вам нужен хотя бы собеседник, а лучше всего и единомышленники. Почему бы вам не поискать их у нас?
Костин усмехнулся. Вот уж не ожидал, что его начнут уговаривать. Он-то считал, что сотрудники этого фонда должны были уже осатанеть от прорвы желающих порадеть за Россию на чужой счет.
— Хорошо, завтра я приеду.
— Вы запомнили адрес?
— Да.
— Тогда до свидания.
На следующий день у Игоря Игоревича все валилось из рук. Он чувствовал себя полным идиотом, вроде того из известного анекдота про мужика и джинна, в котором джинн, с серьезным видом зафиксировав все пожелания мужика о вилле, «мерседесе» и счете в швейцарском банке, в конце укоризненно качает головой и говорит мужику: «Ай-яй-яй, такой большой, а все в сказки веришь». К концу рабочего дня он окончательно убедил себя, что этот странный Фонд — всего лишь очередная контора по вытягиванию денег из доверчивых граждан. И единственное, что заставило его после работы все-таки пересесть на нужную ветку метро, это твердо данное себе обещание — сразу после посещения этого пресловутого Фонда перезвонить приятелю из местного РОВД и попросить его заняться этими ловкачами. Так что как бы выходило, что он просто оказывает приятелю услугу. Подобные учреждения частенько располагались у черта на куличках, так что их надо было еще суметь разыскать. Костин успел с тоской подумать, что, пока он будет лазать по подворотням и подвалам, его ботинкам наверняка придет конец, но тут объявили нужную станцию.
От метро до Крымской он добрался на автобусе. К его изумлению, Фонд располагался в отдельно стоящем особняке, рядом с которым была оборудована автостоянка. Автобусная остановка с новеньким кирпичным павильоном размерами с добрый терем, архитектурный стиль которого чем-то напоминал Исторический музей, находилась прямо напротив особнячка. Костин вылез из автобуса и растерянно огляделся — поблизости не было ничего, хотя бы отдаленно похожего на пешеходный переход. Но тощий ручеек пассажиров решительно направился в сторону кирпичного павильона. Как оказалось, подземный пешеходный переход начинался прямо от автобусной остановки. Костин помог спуститься какой-то бабульке, которая всю дорогу шамкала:
— Спасибо… добрые люди… вот переход сделали… как хорошо таперя… а раньше-то… спасибо милок… нешто можно было идтить-то… остановка аж у самого универсама-то была… ить туды пока дойдешь… ой, спасибо, милок…
Вынырнув из подземного перехода на противоположной стороне улицы, Костин невольно остановился. Фонд разместился с размахом. С той стороны это было не особо заметно, там вид закрывали высокие шпалеры кустов, а здесь… Особняк стоял посередине сквера, занимавшего целый гектар и спланированного просто идеально. По скверу были разбросаны изящные чугунные колонны, увенчанные каждая четырьмя матовыми шарами, которые заливали кусты и деревья теплым желтым светом. Кроме того, кроны деревьев у пересечения дорожек, выложенных изящной восьмиугольной тротуарной плиткой, были окутаны мерцающей вуалью мелких искорок. Костин уже встречал такое освещение на центральных улицах, но здесь, на убогой рабочей окраине?! Да и вообще, откуда здесь взялся этот ухоженный скверик? У него в памяти вдруг всплыло, как он проезжал по этой улице несколько лет назад. Здесь не было ничего подобного. Сплошные унылые складские заборы и какие-то полуразрушенные постройки непонятного назначения. Игорь Игоревич пригляделся: ну точно, метрах в сорока севернее темнели сумрачные громады складских боксов, а еще чуть дальше поблескивали рельсы ведущей к ним железнодорожной ветки, но заборы исчезли…
