— У меня бывают нехорошие предчувствия, касающиеся не только меня.
— Тогда тем более застрелись.
— Ты какой-то недобрый.
— Я невыспавшийся, — сказал я. — И вообще, учитывая обстоятельства, это я должен донимать тебя своими нехорошими предчувствиями, а не наоборот.
— А ты тоже предчувствуешь что-то нехорошее?
— Если в наше время какой-то человек в исследованном секторе космоса предчувствует что-то хорошее, это диагноз. Причем неоперабельный.
— Ну да, — сказал Рома. — Ожидание войны висит в воздухе и все такое…
Ожидание войны висело в воздухе уже довольно давно. Оно повисло там задолго до моего появления в этом времени, так что ничего нового Рома мне сообщить не мог.
Каждая локальная стычка поначалу воспринималась как начало той самой большой войны. Пропаганда пропагандировала, истерическая общественность истерировала, пофигистическая общественность относилась ко всему этому с присущим ей пофигизмом, а военные довольно потирали руки и наращивали огневую мощь.
Три года назад все были уверены, что свалка на Новой Колумбии, которая по масштабу превосходила все предыдущие локальные стычки, вместе взятые, — это и есть начало большой войны. Впервые в истории на одной планете схлестнулись все три расы, и мало кто ожидал, что в итоге ситуацию удастся разрулить мирным путем.
Однако удалось.
Гегемония Скаари открестилась от начавшего экспансию клана Прадеша, сообщив, что тот действовал на свой страх и риск и отвечать за его поступки или мстить за его гибель прочие кланы не собираются. Конечно, при желании вторжение скаари можно было использовать как казус белли, но, по счастью, подобного желания никто не испытывал.
Демократический Альянс заявил, что вообще не принимал никакого участия в военных действиях на Новой Колумбии и его флот был выведен из системы накануне вторжения. На тот факт, что последние корабли Альянса покидали локальное пространство уже под огнем скаари, внимания никто не обратил. История приключений отряда десантников, оставшихся на планете после ухода флота, вообще нигде не всплывала. Вероятнее всего, файл с этим делом хранится в архивах СБА с грифом «Перед прочтением сжечь».
Так же тщательно руководство Альянса замалчивало ответ на вопрос, каким образом кленнонский военный флот так быстро смог добраться до Новой Колумбии и принять участие в боевых действиях до того, как скаари установили окончательный контроль над планетой.
В результате всей этой истории Кленнонская Империя получила больше всего плюшек.
Во-первых, кленнонцы хапнули себе целую планету, а планеты, пригодные для жизни, были главной ценностью исследованного сектора космоса.
Во-вторых, они продемонстрировали, что ничуть не уступают самой старой расе галактики в боевой мощи, раздолбав скаари в честном бою.
В-третьих, они решили кучу каких-то своих внутренних проблем, в том числе отодвинув набирающего большой политический вес адмирала Реннера на самые задворки сферы влияния Империи.
Впрочем, это была редкая операция, когда все участвовавшие в конфликте стороны решали свои внутренние проблемы, которые на тот момент перевешивали проблемы внешней политики, и никто из больших парней не ушел обиженным. Пострадало только население планеты, в течение месяца дважды перешедшей из рук в руки, но такие мелочи большие игроки в расчет никогда не принимали.
С точки зрения больших политиков, это была не война. Это был балет, заранее срежиссированный танец, где каждое па было просчитано до мелочей, и финал этого балета был известен заранее. Всем, кроме тех, кто танцевал на сцене.
Больше всего в этой ситуации меня волновала судьба сержанта Дюка, единственного, кроме меня, кому удалось выжить из нашего отряда, но справки, наведенные Асадом по дипломатическим каналам, никакой информации не выявили, а использовать шпионские каналы Асад наотрез отказался из опасения засветить свои источники информации.
По крайней мере, он сам мне так сказал. Асад ад-Дин был хитрым, двуличным и прожженным до мозга костей политиком, выросшим в атмосфере постоянных дворцовых интриг, и я не сомневаюсь, что он мог мне солгать, возникни у него такая необходимость. Но насколько я мог судить, в данном случае такой необходимости у него не было, и я просто ему поверил.
— Вообще, я тебе удивляюсь, — сказал Рома.
— Чему именно ты удивляешься?
— Тому, что ты до сих пор здесь.
— А где еще я должен быть, по-твоему?
— Дураку понятно, что, когда начнется свалка, космические объекты будут уничтожены в первую очередь, хотя бы потому, что их проще всего уничтожить, и все здравомыслящие люди стараются свалить из космоса на планеты. По крайней мере, те, у кого есть такая возможность. У тебя такая возможность есть, а ты до сих пор торчишь на станции. Почему?
— У тебя ущербная логика, — сказал я. — В первую очередь следует уничтожать вовсе не те объекты, которые проще всего уничтожить, а те, которые имеют стратегическую ценность. Обломок астероида, на котором мы сидим, никакой стратегической ценности не имеет. Единственный космический объект, которому во время свалки что-то угрожает, — это база ВКС «Спектрум», хотя бы потому, что там ремонтируется третья часть военного флота Альянса. Все остальное никому на фиг не нужно.
— Я слышал, «Спектрум» собираются отбуксировать поближе к Солнечной системе.
— Зачем? — удивился я.
— Типа, там ее легче будет защитить.
— Но там она никому и не нужна, — сказал я. — В Солнечной системе есть марсианские верфи, справляющиеся с ремонтом кораблей куда лучше «Спектрума». Собственно, вся ценность «Спектрума» и заключается в его уникальном местоположении, которое позволяет кораблям Альянса не возвращаться в Солнечную систему для ремонта. Кроме того, буксировать космический объект такого размера слишком дорого. Дешевле демонтировать самое ценное оборудование и бросить саму базу на откуп врагу. Или взорвать ее к чертовой бабушке, чтобы она врагу не досталась.
— Я тоже так думаю, — сказал Рома. — Но проблема в том, что мое мышление кардинальным образом отличается от мышления наших вояк. Военные любят все большое и красивое, а «Спектрум» — это чертовски здоровая блестящая штуковина, чтобы они могли просто так отказаться от своей любимой игрушки.
— Это сейчас, — сказал я. — Когда начнется свалка, все изменится. Существует такое понятие, как военная необходимость.
— Есть еще такое понятие, как инерция мышления. Многие военные от него страдают.
— Меня дико раздражает идея о том, что среднестатистический штатский умнее среднестатистического военного, — сказал я. — Тебя послушать, так в армии вообще одни неандертальцы служат.
— Мой отец был военным, — сказал Рома. — Я ненавидел своего отца.
— Это твоя личная драма, — сказал я.
— И потом, я — не среднестатистический штатский. Я умнее.
