Ревнуешь, да?
Матвей понял по Машиному голосу, что шампанское на нее уже немного подействовало. Он ответил:
– Ну, хорошо. Ревную, да. А что в этом такого странного? Если ты мне нравишься…
Маша промолчала. Потом сказала:
– А что это у девушки бокал пустой? Требую наполнить! – Когда Матвей выполнил ее требование, добавила: – Насчет Мишки. Ты, Матвей, можешь его не бояться. Если у нас и было что, то давно кончилось. – Она скорчила смешную гримасу и тоненьким голосом продекламировала: – Потому что Миша Фрид – он по жизни паразит!
– Почему паразит? – не понял Матвей. – Вроде нормальный такой парень…
– Нормальный, аномальный… – Маша махнула рукой, подняла бокал. – Да какая теперь разница? Ну, какой же у нас будет следующий тост?
А потом Матвей провожал Машу домой. И они целовались на каждом углу. Надо сказать, что целовался по-настоящему Матвей впервые в жизни. И ему это занятие очень понравилось. И даже не мешал вечный насморк, хотя Матвей ужасно боялся, что именно постоянно заложенный нос не позволит ему освоить это древнее искусство. Но все было замечательно, просто Матвею приходилось иногда прерываться, чтобы глотнуть немного воздуха.
Да, а первый снег в этот вечер так и не растаял…
Глава 12
А жизнь шла своим чередом. В пятницу вышел второй номер «Большой перемены» под редакцией Матвея Ермилова. Этот выпуск газеты имел даже больший успех, чем предыдущий: все пятьсот экземпляров моментально расхватали ребята и учителя. И даже родители первоклашек, забирая из школы своих чад, норовили прихватить с собой газету. Матвей уже почти свыкся и со своими новыми обязанностями, и со свалившейся на него известностью. Но вот к чему он привыкнуть не мог – это к тому, что теперь встречался с Машей каждый день. Ну, или почти каждый. Но всякий раз, собираясь на свидание, Матвей ловил себя на ощущении, что все это происходит не с ним, а с каким-то другим парнем, на него похожим. «Этого просто не может быть! – думал в эти минуты Матвей. – Это, наверное, чудесный сон, в котором сбываются самые сокровенные мечты…» Но Маша не была сном, наоборот. Встречаясь с ней, обнимая ее и целуя, вдыхая аромат ее волос, ее кожи, Матвей каждый раз ощущал, насколько она настоящая. И это ощущение делало Матвея счастливым. А снег, выпавший в тот день, когда Матвей впервые решился поцеловать Машу Копейко, все не таял! Синоптики говорили, что впервые за последние сто двадцать лет зима началась так рано…
На перемене Ермилова вызвали зачем-то в кабинет к завучу. Матвей в это время стоял в коридоре у окна с учебником физики в руках и повторял закон Бойля-Мариотта. Физику у старшеклассников вел сам Терминатор, и мало кто из учеников рисковал прийти на его урок неподготовленным. Не то чтобы Терминатор мог накричать во время урока на какого-нибудь двоечника или там пригрозить вызвать в школу родителей… Нет. Он просто молчал и смотрел на мучившегося у доски бедолагу через стекла очков. И от этого холодного, совершенно ничего не выражающего взгляда несчастный двоечник весь покрывался липким потом: ему казалось, что все, жизнь его кончена. Хотя, ради справедливости надо заметить, что за пятнадцать лет работы в школе Павел Александрович не то что пальцем никого не тронул – он вроде бы даже голоса не повысил ни разу! Но в его могучей, почти двухметровой фигуре, в его лице, словно бы высеченном из целого куска гранита, читалась такая сила, что, когда директор проходил по коридору, сопровождаемый шепотом: «Терминатор! Терминатор идет!» – ученики младших классов замирали, кто где был. И даже старшеклассники испуганно жались к стенам.
Со вздохом закрыв учебник физики, Матвей отправился в кабинет завуча.
– Так, – сказала, завидев его, Тереза Дмитриевна. – Вот и наш главный редактор. Матвей, а тебя ждут!
– Кто ждет? – насторожился Матвей и тут заметил, что Тереза Дмитриевна в комнате не одна.
В углу кабинета завуча, в кресле, обитом красной тканью, сидела незнакомая темноглазая девушка и с улыбкой глядела на Матвея.
– Так! – Тереза Дмитриевна взяла Матвея под локоть и подвела к незнакомке. – Это Марина Княжич, твоя, можно сказать, коллега.
– Привет! – Марина Княжич легко поднялась, протянула Матвею руку. Ее пожатие оказалось крепким, почти мужским. – Так ты – Матвей Ермилов, главный редактор «Большой перемены»?
– Ну… – Матвей утвердительно кивнул, все еще ничего не понимая. – Да, я – Ермилов, редактор…
– А я – главный редактор газеты «Класс!», из сто восьмидесятой школы…
– Так, Матвей! – встряла Тереза Дмитриевна. – Это издание, между прочим, в прошлом году стало победителем городского конкурса Союза журналистов на лучшую школьную газету!
– Вот как? – Матвей был удивлен. – А что, разве есть такой конкурс?
– А это пускай тебе Марина расскажет. – Тереза Дмитриевна подошла к дверям кабинета. – Ты проводи ее в комнату редакции. Там и поговорите.
– Но ведь сейчас уже звонок будет, – сказал Матвей. – Мне на урок надо идти.
– Так, это я решу! – заявила Тереза Дмитриевна. – У тебя какой урок сейчас?
– Физика, – ответил Матвей.
– Так, физика… – Было видно, что Терезу Дмитриевну это известие привело в некоторое замешательство.
«Видно, даже она Терминатора боится!» – подумал Матвей.
Но замешательство завуча было недолгим.
– Ну, вы идите, идите, – произнесла она. – А с Павлом Александровичем я договорюсь.
И тут же раздался звонок на урок.
Проведя Марину по опустевшим школьным коридорам, Матвей открыл своим ключом дверь редакции, жестом предложил девушке войти.
– Вот здесь мы и делаем нашу газету! – сказал он, ощущая некоторое смущение.
– Ну что ж, – оглядевшись, произнесла Марина. – Неплохо! Мы полтора года назад еще в худших условиях начинали. Зато теперь у нас одной оргтехники – тысяч на пять долларов! Мы в школе только верстку делаем. А саму газету нам печатают в настоящей типографии.
– У вас, наверное, школа богатая, – предположил Матвей.
– Да нет, школа как школа, – пожала плечами Марина. – Не богаче других. Просто нам, кроме школы, еще и родители многие помогают. Ну и, конечно, Союз журналистов. Когда мы на конкурсе победили, то нам премию дали – профессиональный компьютер со всеми прибамбасами.
– Здорово! – восхитился Матвей. – А газету-то саму можно глянуть?
– Да, конечно! – спохватилась Марина. Она вытащила из пластикового пакета увесистую пачку и положила на стол. – Тут все номера с начала года! – объяснила она.
Матвей развернул тот номер, что был сверху.
… Конечно, газета «Класс!» была очень хорошей. Во-первых, цветной, со множеством смешных ярких картинок и иллюстраций. Во-вторых, в ней было много разных рубрик: и «Анекдоты от Федота», и «Учимся весело!», и «Кем быть?», и разные другие. Был и уголок читательской почты, и полоса школьной администрации.
